— Впечатляет, да еще как быстро!
— Я старалась, чтобы тебе понравилось, — серьезно сказала она.
— Не всегда… — начал он, но остановился и вскинул руку в знак извинения. — Извини, давай забудем сегодня о грустных моментах нашего прошлого и сосредоточимся только на более приятных сторонах наших отношений.
— Давай, — ответила она, не уверенная в том, что поступает правильно. Для нее одним из самых радостных и тщательно хранимых воспоминаний были моменты, проведенные с ним в постели. Эта мысль, очевидно, одновременно пришла и в голову Адаму, судя по тому, как краска выступила у него на скулах.
— Ужасно вкусно, — сказал он с полным ртом и улыбнулся, глядя на нее сквозь пламя свечей. — До этого момента я и не знал, что так сильно проголодался.
— Я тоже, — призналась она, и в течение некоторого времени они дружно жевали.
Немного позже, утолив самый острый голод, она вздохнула.
— Знаешь, мне так жалко ту бедную женщину.
— Миссис Блэнчард? — переспросил Адам и серьезно кивнул. — Я тебя понимаю. Она, несомненно, больной человек, и теперь, когда Розин дома, надо простить ее. Ведь ей казалось, что она дарит своему сыну и его жене тот самый подарок, о котором они больше всего мечтали.
— Бедняжка. Я так и вижу ее в той комнатке, где стояла кушетка и были все эти игрушки — прямо сердце разрывается от жалости!
У Блэнчарда, пока Лоури одевала Розин, Адам присутствовал при допросе. Чарльз Блэнчард рассказал, что у матери был нервный срыв, когда несколько месяцев назад умер его отец. Он был уверен что она уже вполне оправилась, и поэтому рассказал ей, что несколько недель тому назад у его жены случился выкидыш. Теперь он горько винил себя за это. Хотя у него уже было два здоровых сына, о чем с чувством облегчения узнала Лоури, он знал, что его мать мечтала о внучке, но ему и в голову не могло прийти, что она осуществит свои мечты столь ужасным способом.
— Жалко, что пришлось вмешивать в это дело полицию, — сказала Лоури.
— Если бы полиция не вмешалась, Блэнчард не увидел бы фотографии Розин. По крайней мере, теперь, когда он поместил мать в больницу под присмотр врачей, полиция, слава Богу, уже не сможет предъявить ей обвинение.
— Бедная женщина, — вздохнула Лоури, — подумать только, что все это случилось из-за того, что я вышла купить воздушные шарики. Фрэн говорит, что она, должно быть, в этот момент пошла на склад за ботиночками нужного размера для ребенка, которым она занималась, поэтому никто и не заметил, что Розин уводят. Ну, а Розин просто подумала, что это такая игра.
— Может быть, это была судьба? — заметил Адам, разливая по бокалам остатки шампанского.
— Очень жестокая судьба, если это так!
— По правде говоря, теперь, когда за Розин не надо больше волноваться, я не могу не думать, что в отношении меня она была не такой уж жестокой. — Он поймал твердый взгляд ее блестящих глаз, в которых отражалось пламя свечей. — Ничто иное не заставило бы тебя позвонить мне, Лоури, ведь так?
Она опустила глаза.
— Наверное, нет.
— Это возвращает нас к тому, о чем ты говорила раньше. Ты пообещала, что моя мать может навещать Розин, но как насчет меня? — Адам протянул руку через стол и положил на ее ладонь. — Рада ты этому или нет, но я отец Розин.
— Если бы ты с самого начала выказал большой энтузиазм, я бы и сама захотела понять тебя, — резко возразила Лоури, подняв подбородок. — Обвинение в том, что все было мною подстроено, чтобы заставить тебя жениться, — трудно забыть. И трудно простить.
Адам отпустил ее руку и откинулся назад, спрятав лицо в тень, где его не достигал свет от пламени свечей.
— Это было сказано под горячую руку, в тот момент, когда на меня и так навалились страшные трудности. Сейчас я не могу представить себе, как это могло прийти мне в голову, но тебя должно хоть немного утешать то, что я с лихвой заплатил за эти слова. Разве ты, Лоури, никогда не говорила такого, о чем бы потом пожалела?
— Я жалею только о том, чего не сказала, — вздохнула она с горечью. — Могу только повторить: если бы я с самого начала отказала тебе, это избавило бы нас с тобой от многих неприятностей.
— Тогда не было бы Розин, — многозначительно сказал он, и Лоури утихомирилась, сознавая его неоспоримую правоту.
— Наверное, это единственный аргумент в твою пользу, — произнесла она, помолчав, и встала. — Иди в ту комнату, пока я тут уберу.
— Нет, мы сделаем это вместе, — решительно сказал он.
В напряженном молчании они убрали со стола остатки ужина, и немного позже Адам отнес в другую комнату поднос с кофе, в то время как Лоури пошла взглянуть на Розин. Она каждую минуту заходила к ней, чтобы еще раз убедиться, что чудо на самом деле произошло и ее ребенок опять с ней. Адам присоединился к ней, и молча вместе они долго смотрели на раскрасневшееся ангельское личико, а потом, не говоря ни слова, он повернулся и вышел из комнаты так же тихо, как и вошел. Лоури осталась, глаза ее смотрели на Розин, но думала она о ее отце. Что ей теперь делать? Разрешить Адаму навещать Розин? Но если она это сделает, то когда Розин станет постарше, начнет задавать вопросы, почему он с ними не живет. И никогда не жил…