- Чего это они, - одними губами спросил Гарет.
- Перепились.
- Ну и что? Я так понял, тут каждый день гуляют.
- Но мы-то с тобой только сегодня прибыло. Считай - свежие зрители.
- Да пропади они все пропадом! - Гарет ловил кончиком меча устье ножен. Постояли прислушиваясь. За толстой дощатой дверью - ни шороха, ни скрипа. Мечи аккуратно легли по своим местам: высоко коротко взинькнула спата, Табан вошел в ножны, причмокнув гардой. Снизу из зала начали пробиваться звуки. Там ругались, звенело, падало, орало и взвизгивало.
Стража за дверью слышно не было.
- Заснул он там что ли? - едва слышно проговорил Гарет.
Роберт вместо ответа широко распахнул дверь, придержав на самом размахе, чтобы не бухнула в стену. Справа коридор до самой лестницы пустовал. Слева, как это ни странно, тоже. Толи по недосмотру хозяйки, толи по самоличному решению охранника, ушедшего пропустить вместе с остальными стаканчик, гости замка Барн остались без присмотра.
- Нарываться не будем? - спросил Роберт. - Или будем?
- Рано.
- Если поймают, скажем, до ветру пошли. Осмотреться надо.
- Ох, не дадут.
- Может, останемся?
- Ладно тебе над стариком-то смеяться. Пусти, первым пойду.
Они двинулись тихо, насколько позволяла оковка сапог и, навешанное от макушки до пяток, железо. Там впереди, где на поверхности стены плясали отсветы огня, в сторону большого зала открывался целый балкон.
Коридор отделяли от зала каменные перила в высоту до пояса. По верху шла невнятная резьба. Замок, за короткое время подновленный и достроенный Филиппом, вообще-то устраивался не только и не столько как цитадель. Барон возводил удобное жилище, но с отделкой не успел. Роберт вспомнил свое собственное родовое гнездо. Оно так и стояло недостроенным после смерти отца. Его жена ничего не предпринимала сама, а наследнику было не до того.
Почему-то больше всего было жаль легкой светлой, плывущей как мираж в вечерних сумерках, церкви.
Мысль тотчас развернулась, хлестнув по нервам: в его доме хозяйничает чужой. Там чужие, здесь чужие…
Пока он устанавливал свою справедливость в ТОМ мире, здешний встал с ног на голову. И кто сейчас поручится, что восстановить нормальный порядок вещей удастся хотя бы в одном, единственном, затерянном среди лесов замке?
За колонной широкими ступенями спускалась лестница. Гарет быстро глянул за угол и тут же спрятался обратно.
- Здесь он, на лестнице сидит.
Роберт уже и сам разобрал близкие кашель и сопение.
- Эй ты, драная коза, - долетело из-за угла, - Тащи сюда ковш! Нe видишь, я на страже стою. Гибер, отпусти ее. Забери у него ковш!
В ответ снизу послышалось неразборчивее пьяное женское бормотание.
- Оставь мне выпить, недоносок. Щас спущусь, ты у меня получишь.
Роберт замер. Рядом раздался тихий скрежет - Гарет потянул из ножен свой бастард.
Но, покинувший свой пост, изрядно набравшийся стражник, не озаботился заглянуть в коридор. Вниз забухали тяжелые шаги.
Роберт и Гарет миновали открытое пространство и двинулись дальше. Коридор второго этажа огибал холл и заканчивался темной лестницей, ведущей, судя по запахам, в поварню. Спустились они, почти не таясь. Темноту каменных клетушек и закоулков кое-как освещало пламя далекого факела. Этого хватало, чтобы не натыкаться на стены. Шли медленно, а потом замерли не дыша. За поворотом разговаривали:
- Иди, - голос мужчины тихий, бесцветный.
- Не пойду! Хочешь, чтобы меня… как в прошлый раз?
- Найдут.
- Спрячусь, убегу, - в голосе женщины было отчаяние.
- Ты не Катла.
- А что Катла?
- Обернулась птицей и улетела.
- Дурак! Кто это видел? Кто вообще сказал, что она ведьма?
- Так ведь зазря казнить не будут.
- Тьфу! Слизняк. Поверил этой гадине Герберге! Она сама ведьма. Баронета куда-то увезла. Мадам Анну вот-вот в гроб загонит. А ты ей веришь!
- Не кричи. У стен бывают уши.
Унылый раб, сам того не подозревая, оказался прав.
Из кухни позвали:
- Ривз! Куда ты пропал? Бегом в зал, подбрось дров в камин.
- Все, я пошел. Меня требуют.
- Требуют его! - в голосе собеседницы Ривза возмущение мешалось с презрением. - Иди! Подкинь им дровишек, чтобы господа не замерзли. Да смотри, хорошо работай!
А если поставят раком, ты уж будь добр, не дергайся, - женщина почти сорвалась на крик.