Двадцать конных рыцарей и все слуги их сопровождающие, наконец, собрались на подворье аббатства святого Протасия. Монахи большей частью кинулись помогать.
Некоторые, наоборот, плотной кучкой собрались вокруг настоятеля.
Молодой предводитель отряда отдавал короткие приказы, ни к кому конкретно не обращаясь, чувствуя себя на земле монастыря в своем праве:
- Отмыться. Трапеза. Отдых. Коней расседлать, не поить, пока не остынут. Где настоятель?
Хрупкий аббат выступил вперед:
- Мы рады приветствовать наследника франкского престола. Жаль, Ваше Высочество, вы загодя не предупредили о своем приезде. Мы со всем рвением готовы выполнить Вашу волю, - аббат поклонился в меру подобострастно, но и с достоинством.
Наследник пристально всмотрелся в гладкое миловидное лицо отца Бизония.
Приветливое выражение аббата портили настороженные глаза. Хотя, это как раз и понятно: двадцать вооруженных людей в обители кого угодно заставят беспокоиться.
А дальше прибывший отряд, с непринужденностью уставшего воина, начал превращать подворье в бивуак. На ухоженной зеленой лужайке кучами свалили грязную одежду вперемешку с оружием и доспехами. В ручье, пронизывавшем обитель насквозь, вдвое прибыло воды: люди плескались, фыркали, оттирая, въевшуюся в кожу грязь. С поварни потянуло жареным: не один каплун сегодня расстался с жизнью.
Монахи сновали между прибывшими, помогая снять доспех. Брат Базиль легко как пустой ковшик нес перед собой бадью с отваром трав.
- Что ты нас водой потчуешь? - возмутился один из воинов. - Неси монастырского вина. Пошуруй в погребе.
- За вином послали, - степенно откликнулся Большой Брат, - к трапезе будет. Не угодно ли и вам, Ваше Высочество, испить? - низко склонился перед принцем водонос.
- Налей.
Ароматный настой плеснулся в кубок. Гостю понравилось. Базиль тупо ждал когда вернется кубок и его отпустят. Но Людовик не торопился, пил мелкими глотками пряный холодный до зубовной ломоты чай, роняя в промежутках между прихлебываниями короткие фразы:
- Переполошили мы вас. Не часто, надо полагать, к вам гости наезжают?
- Отчего же, сир, в божий дом всегда дорога накатана.
- Вот как? И кто это у нас такой набожный, что не побоялся соваться в вашу глухомань?
- Да хоть епископ Блуасский, - осторожно выговорил брат Базиль и поднял на принца серьезные глаза.
- Что этому лисенку здесь понадобилось? - Людовик заговорил очень тихо, наверное, сказалось холодное питье.
- Не знаю, Ваше Высочество. Говорят, приезжал узника проведать. Может, врут. Я при сем не присутствовал.
- Еще интереснее! А узник откуда появился?
- Говорят, из самого Парижа. Да, может, врут, как проверишь?
- Имя?
- Говорят…
- Брат Базиль! - донесся издалека голос аббата. - Да как ты смеешь своими разговорами отвлекать наследника?! Ваше Высочество, прошу извинить болтовню скорбного головой брата, что занимает ваше драгоценное время.
- Он не в себе?
- К сожалению.
- То-то я спрашиваю из чего вы варите сей чай, а он мне перечисляет все травы, что под ногами видит, - Людовик так натурально расхохотался, что настороженный аббат тут же просветлел лицом.
- По травам у нас брат Телпин. Если, монсеньер желает, я приглашу его для беседы.
- Позже.
- Тогда я с вашего позволения отправлю брата Базиля на поварню. Иди брат Базиль, помоги отцу келарю, он считает бочонки с вином и сидром. Иди, помоги таскать.
Иди сын мой. Тонкие пальцы церемонно перекрестили широкую как сковородка тонзуру великана.
К вечеру жизнь в аббатстве стала входить в какое-никакое русло. Зазвенел колокол, сзывая братию к вечерне. За монахами в церковь потянулись рыцари и сам принц Людовик. На протяжении всей трапезы и после нее он мирно беседовал с настоятелем.
Настороженность постепенно покидала отца Бизония. Прояснились теплые внима-тельные глаза, улыбка стала чистой и смиренной. Только самый закоренелый циник мог к концу их беседы усомниться в этом тонком, умном, добром и кротком как голубица сыне церкви.
После вечерни в теплом, густом от пребывающей синевы воздухе, разлилась прохлада.
Никто не собирался на покой. Расположились на лужайке у ворот. Ворота на ночь уже притворили. Людовик в чистой, подхваченной наборным поясом камизе сидел на раскладном стульчике, наблюдая за поединком двух рыцарей. Один все время нападал, другой защищался. Поединок был учебный, но это не мешало наслаждаться красотой и отточеностью движений. Как только они пройдут от черты до черты, - отметки на траве, - роли поменяются.