- Стойте! Стойте, дети сатаны, - донеслось откуда-то сзади. Брат Петр надрывался, но его никто не слушал. Когда он все же протолкался к центру с Роберта, уже сорвали рубашку. На блестевшей от пота груди остались крест, да мешочек с подвеской.
Зацепив пятерней, монах рванул на себя то и другое, Гайтан выдержал, а вот мешочек порвался. В руке брата Петра злым острым огнем полыхнули алмазы.
- Гирта, смотри, он украл твою подвеску, - Петр поднял над головой сияющее украшение.
Пьяная дама смотрела тупо. Одной рукой она цеплялась за рясу духовника, другой теребила точно такую же подвеску на своей груди:
- Я… ик. Я его… ик, потеряла в Крить…
Монах, не глядя, двинул ее локтем в бок. Женщина хлюпнула и замолчала. Впрочем, никто не заметил заминки. Петр продолжал:
- Братья мои, расправиться с этим предателем вы всегда успеем, но пусть он нам сначала расскажет, где спрятал золото.
- Нет никакого золота, - прохрипел Роберт.
- Он врет! Врет!
- Пытать, - взревело сразу несколько глоток.
Роберт рванулся. Кулаки замолотили направо и налево. Ему отвечали. На полу залы образовалась куча-мала, над которой застыл коричневый монах с поднятыми руками.
Гирта отползла в сторону и мирно блевала, стоя на четвереньках.
Его конечно скрутили. Сверху навалилось несколько человек. Затрещали ребра.
Роберт стал задыхаться. Когда сознание почти заволокло горячей духотой, давление ослабло. Его поволокли, взявши за руки и за ноги. Потом тело пристроили на что-то твер-дое и угловатое. Роберт вспомнил вечерний полумрак и двоих плотников во дворе, склонившихся над странной работой. Значит брат Петр уже тогда…
Кто-то крикнул:
- Привязываем. Бери вожжи и обматывай руки до плеч.
- Надо прибить гвоздями.
- Вяжи, говорю.
- Надо прибить.
- Остолоп! Он же сорвется.
- Надо прибить. Чтобы как по правде было.
- У, дурак! Брат Петр, объясни ему, что надо привязать. Шляпки у гвоздей маленькие. Сорвется.
- Вяжи, сын мой.
- Надо как по правде…
- Вяжи! Тебе что, креста мало?
Роберта распинали! … на выжженной солнцем горе, под тремя крестами тоже стояла толпа. Они были разгневаны и требовали смерти. Правда, у Того не спрашивали, где зарыты деньги, а может, и спрашивали. Не проверишь… Ида устроена. Хаген позаботится об Анне…
У Того, наверное тоже сразу онемели руки… Нет, его ведь прибили…
Ременные вожжи врезались в плоть. Когда крест поставят, станет еще больнее.
Уже наплывало беспамятство, но усилием воли или скорее упрямством Роберт не давал ему накрыть себя и унести. Да и помогли: одно за другим вылили на него несколько ведер воды.
Над головой навис монах. Капюшон сбился на затылок, открывая лицо. Обычное ничем не примечательное. Черты мелковаты. Подбородок скошен, а под ним бугристый зоб в золотушных рубцах.
- Ответствуй нам, отступник, где ты спрятал золото бедной вдовы?
- Могу показать на месте, - выговорил Роберт.
- Врет. Не верьте, - влез Лупо.
- Пусть скажет, - место Петра занял Гинкер с тесаком в руках. - Говори, или я с тебя кожу сдеру. С живого.
- Могу показать… - разбитые губы едва шевелились. Его не слышали. А если и слышали… все равно будут истязать, просто потому что не смогут остановиться.
- Говори, где клад? - Гинкер ткнул ножом распятого в бедро. По ноге потекло.
Гинкера снес с ног удар кулака. Над Робертом навис Лупо. Он отогнал толпу, раздавая тумаки налево и направо. Ответить на его удары никто не посмел. Когда пленника перестали рвать на части, Лупо склонился к самому его уху:
- Скажи где золото и, во-первых, твой вассал, которого я завтра обязательно найду, останется жив; во-вторых, умрешь быстро.
- А если не скажу?
- Твоего вассала я отдам, брату Петру. Он использует людей в своих заигрываниях с сатаной. От того, что он творит, камни плачут человеческими слезами.
- На двугорбом холме, - заговорил Роберт. Лупо обязательно поедет проверять, так почему бы не избавить от его присутствия замок. - Полдня пути по дороге.
- Знаю. Дальше.
- На левой вершине.
- Где? говори точно.
- Куча камней в центре. В самом центре.
- Ты меня порадовал. Видишь, как может помочь благородный дурак бедному простолюдину. Надо только хорошо попросить. Молодец. Теперь получи награду за сговорчивость.
Лупо ударил Роберта в висок эфесом флиссы. Тело пленника обмякло, голова свесилась с перекладины.
На итальянца зло таращились. Сзади напирал монах. Где-то верещала Гирта.