- Почему рану сразу не зашил? - спросил Роберт.
- Тебя рядом не было. Некому было присоветовать, - проворчал Бенедикт, усаживаясь.
С него сняли гамбизон. Под ним тоже оказалась пропитанная кровью холстина. С верхней раной все было более или менее нормально. Стрела пробила кольчугу, но Бенедикта спас изрядный слой жира. Оперенная смерть скользнула по ребрам, не причинив большого вреда. Роберт, однако, подивился, как Маленький Бен вообще держался на ногах.
Демон междоусобной распри, притихший перед Походом, да и в первые годы войны, очнулся от спячки. Пошли мелкие разборки и крупные стычки - передел собственности и захват оставшихся без хозяев-защитников земель. Кровавая каша варилась в котле, зовущемся Франкским королевством. А тот, кто должен был своей властью установить порядок, разогнав претендентов на чужое добро, сам уподобился разбойнику, прибирая к рукам, все до чего мог дотянуться.
Голос Бенедикта оторвал от невеселых мыслей:
- Иди Роберт, Адельберга велела нагреть воды, кто-нибудь из девушек поможет тебе мыться, - барон хихикнул и подмигнул. После перевязки боль немного отпустила, и он пришел в доброе настроение.
В отведенной ему комнате топился камин, исходила паром огромная бочка горячей воды.
Привыкнув на Востоке к ежедневным омовениям, Роберт и по возвращении старался содержать тело в чистоте, что воспринималось окружающими, по меньшей мере, как каприз или опасная странность. Сейчас он с наслаждением забрался в бочку, окунулся с головою и уже начал растираться, куском чистой рогожи, когда мочалку у него отобрали.
Перед бочкой стояла крепкая полнокровная дворовая девка в белой рубашке. В мокрых по локоть руках она держала рогожу, втирая в нее бледно розовые цветки. С рук стекала пена.
- Это мыльная трава. Меня послали помочь вам. Вот и холст чистый, госпожа дала вытираться.
Бочка доходила девице до груди. Бойкие руки засновали по плечам мужчины, рубашка девушки тут же пропиталась водой. Прямо у носа Роберта заколыхалась пышная облепленная мокрой тканью грудь.
По тому, как девушка тихо посмеивалась, как наклонялась над ним, норовя прижаться, Роберт понял нехитрую игру румяной веснушчатой помощницы. Прежде чем отдаться на волю закипавшему возбуждению, он покосился на ее голову - слава Богу, не рыжая.
Потом она его вытирала. А потом… приняла все как должное. Может, и удивилась маленько, когда вместо того чтобы повалить на кровать, мужчина, развернув ее спиной, наклонил над лавкой и, задрав юбки на голову, приподнял руками тяжелые ягодицы.
После трехмесячного воздержания, разрядка наступило быстро. Роберт отошел, плеснул на себя воды из бочки, потянул из кучи одежды свежую тунику.
- Меня Нидой зовут. Если господин спросит - меня тут все знают, - раскрасневшаяся девица, опустив глаза долу, стала помогать Роберту, одеваться. - Если что надо, только кликните.
- А барон?
- А что барон? Не понимает разве? Сказал: 'Иди, помоги графу'.
- Так это он тебя послал?
- Я же говорю.
- Ладно, иди, Нида, - вытащив из кошеля серебрушку, Роберт сунул ее девушке. Та ойкнула от радости и, зажав монетку в кулаке, выскочила в дверь.
Трапеза была позади. Вымытые, переодетые в чистое соратники начали клевать носами еще за столом. Этикет, однако, не позволял вставать раньше хозяина и они, как могли, старались поддерживать разговор. Барон Критьен после трех кубков кислого местного вина, порозовел и только морщился, когда приходилось поворачиваться. Лерна и Хагена он встречал в Палестине. С Солем познакомился только сейчас.
Первым сдался Дени: уронил голову на руки и тут же за столом уснул. Гарет, который перед едой заставил мальчишку отмыться до хруста, а потом раздобыл ему новую, по росту рубашку, покосился на барона и Роберта: как-то отнесутся к такому непочтению.
Бенедикт заметил, усмехнулся:
- Отнесите в дальний угол, туда сегодня свежей соломы натаскали. Пусть спит. Я смотрю, вы все устали. Этальбер, Адель разведите гостей по комнатам. Нида, чертова девка, помоги барону Рено, а то он сам дорогу не найдет.
Девица стрельнула в сторону Роберта глазами, но, не встретив отклика, и слегка все же покраснев, повела Лерна к лестнице на второй этаж.
- Или она тебе дорогу укажет? - спохватился Бенедикт.
- Мне уже… в смысле - сам дорогу найду, - чуть улыбнулся Роберт такой заботе старого друга.
- Тогда давай еще посидим. Или спать пойдешь? - В голосе Бенедикта не чувствовалось радости.
Не о Палестине, надо думать, речь пойдет. Как ни муторно было Роберту разбираться в местных распрях, отказать хозяину он не мог.