– А как мы будем отмечать? – Соня заглянула в глаза Павла.
– Отлично! Но это секрет. Я всё приготовлю сам.
– А где мы будем отмечать? – удивилась Соня, – разве не в Доме офицеров?
– Мы будем отмечать у меня, – торжественно объявил Павел. – Никого же нет, я один.
У Сони замерло сердце. Наконец, они смогут остаться наедине. И «это» случится в такой торжественный день – в день её совершеннолетия. Соня давно всё решила и ни раз пыталась себе представить, как это произойдёт у неё с Павлом. Но все фантазии рассыпались в прах о полотно киноэкрана. Дальше поцелуев и объятий там ничего не происходило.
Наступил долгожданный день. С утра Соня пекла и жарила, мороча голову Лиде, что собирается отмечать свой день рождения вместе с подружкой, у которой день рождения в один день с Соней. Дома её торжественно поздравили. Лида приготовила праздничный обед – жаркое из огромного глухаря и большой пирог с клюквой. Отец подарил Соне золотое колечко с зелёным изумрудным камешком. Мама прислала большую посылку с грецкими орехами и еврейскими сладостями. В училище девчонки из группы «скинулись» на чёрную кожаную сумочку на длинном ремешке, о которой она давно мечтала.
Соня была в ожидании вечера. В назначенное время с причёской «хала» на голове, скрученной из её прекрасных густых волос, и сумкой, полной снеди, Соня появилась в общежитии. Паша встречал её у входа. Взглянув с усмешкой на «халу», делающую Соню похожей на взрослую тётку, он подхватил тяжёлые сумки и повёл в комнату, в которой она бывала только с большой компанией. В комнате царил полумрак. На столе, заставленном пустыми тарелками и бокалами, в майонезных банках вместо подсвечников горели простые белые свечи. В центре стола – бутылка сладкого шампанского и тонко нарезанный хлеб. Две узкие кровати, сдвинутые в одну и застеленные белоснежными простынями, прятались за выдвинутым шкафом.
Достать живые цветы зимой, кроме как в горшке на подоконнике местной библиотеки, было негде. Павел ночью, утопая по пояс в снегу, наломал душистый еловый лапник. Теперь, поблёскивая капельками смолы на глянцевых шишках, он благоухал в комнате. В неровном колеблющемся свете на ветках искрился цветной ёлочный «дождь».
– Как красиво! – восторженно прошептала Соня.
– У меня есть ещё подарок, – пообещал Паша.
Соня промолчала и начала распаковывать сумку. Разложив еду по тарелкам, они чинно уселись за стол.
– Ну, что ж, за твоё совершеннолетие, – торжественно поднял бокал Павел.– Когда я тебя встретил, ты была очаровательная девчонка. Теперь ты превратилась в прекрасную девушку и на пороге взрослой жизни, я хотел бы пожелать тебе не растерять той непосредственности, благодаря которой мы с тобой познакомились.
Бокалы со звоном чокнулись. Павел залпом выпил шампанское. Соня удивлённо посмотрела на Павла. Она ожидала других слов, но вместо них услышала «торжественную речь председателя профкома».
– Как же вкусно ты готовишь! – произнёс Павел, пытаясь скрыть смущение.
Все тосты и пожелания были уже произнесены. Свечи в банках догорали, а Паша всё не решался приступить к главному. Соня протянула руку и дотронулась до его щеки.
– А где же подарок?
Спохватившись, Павел вскочил и, порывшись в своём чемодане, достал длинную узкую коробочку с золотой тиснёной надписью «Русский Сувенир» и поставил перед Соней. В коробочке, изогнувшись, как сияющая змея, лежало ожерелье из прозрачных Уральских самоцветов. Павел, подойдя сзади, поцеловал Соню чуть ниже мягкой тёплой мочки уха и надел ей на шею ожерелье, а затем начал выбирать шпильки из её немыслимой «халы». Тяжёлые вьющиеся волосы упали на плечи Сони. Паша осторожно разбирал эти спутанные, пахнущие талым снегом, пряди. Соня сидела, замерев, тихо прислушиваясь к биению своего сердца. Наконец, взяв Соню за руку, он подвёл её к раскрытой постели. Осторожно сняв с неё платье, он начал медленно снимать с неё бельё, расстёгивая каждую пуговку, каждый крючочек. Медленно скользя руками по стройным ногам, стягивал прозрачные чулки, и, целуя, целуя, дожидался, пока пик её желания не достигнет высшей точки, и Соня сама не взмолится о пощаде. Обнажённая Соня со сверкающим на груди ожерельем, было обворожительна. Она была похожа на молодую греческую гетеру с прекрасной статью. В мерцающем свете догорающих свечей бархатистая кожа казалась розовой. Павел почувствовал в горле сладкий комок и чуть не задохнулся от желания.
Всё случилось, как случилось. Ощущения Павла в отличии от той же ситуации с Галей были совершенно другими. С Галей было сладко, но чувство греховности происходящего не покидало. С Соней было всё по-другому, как будто он пил родниковую воду – светло и чисто.