Пегги была встревожена. В декабре она пишет друзьям: «Он всегда так утомлен, что это просто пугает меня, но максимум, что здесь можно сделать, — это применить поддерживающее лечение. Возможно, весной новое лекарство — стрептомицин — выйдет из списка экспериментальных препаратов, и тогда мы сможем его попробовать».
Сам Джон писал Элен Давди, что они, похоже, никогда не переделают всю работу, которая должна быть сделана. Но несмотря на это, они с Пегги собирались на Рождество поехать на Си-Айленд — весьма посещаемое место у побережья Джорджии, чтобы отдохнуть там несколько дней.
Рано утром 24 декабря Марши прибыли поездом в Джесап, откуда частным транспортом могли добраться до места назначения. Планировалось, что носильщик с тележкой будет ждать их на платформе, но когда они вышли из вагона — под проливным дождем и в сотнях футов от здания вокзала, — никаких носильщиков и никаких тележек вокруг не оказалось.
Пегги, накинув на голову пальто, побежала к ближайшему навесу, крича на ходу Джону, чтобы он, оставив чемоданы, следовал за ней. Не обратив внимания на ее слова, Джон неловко подхватил их багаж и двинулся к зданию вокзала. Но, не пройдя и половины пути, вдруг почувствовал острую боль в руке и замер на месте. Когда боль немного, утихла, он продолжил свой путь в сторону Пегги. Лицо его осунулось и побледнело, но Джон уверял жену, что с ним все в порядке. Через несколько минут появился и носильщик с тележкой.
Едва Марши добрались до отеля «Клостер» на Си-Айленд, Джон слег в постель, а еще через час у него начался жесточайший сердечный приступ. Ни в отеле, ни на острове врачей не оказалось. Пегги была в бешенстве и в конце концов, реквизировав в отеле железнодорожную повозку, доставила на ней Джона в соседний Брунсвик, где находился госпиталь.
В самый день Рождества Джон едва не умер, но затем стал понемногу оживать. Однако прошло почти три недели, прежде чем его смогли переправить в атлантский госпиталь в районе Пьедмонт-парка. Спустя два месяца, когда Джон все еще находился в госпитале, Пегги пишет Лу Коул: «Есть слабая надежда, что через неделю Джона на санитарной машине смогут перевезти домой. А сколько времени он будет оставаться наверху (в их квартире), я не знаю… До тех пор, пока он не сможет вести нормальный или хотя бы полунормальный образ жизни, о перспективах его полного выздоровления ничего нельзя будет сказать».
Ждать этого пришлось еще очень долго, хотя полного выздоровления так и не наступило, и Джон с момента сердечного приступа на Си-Айленд начал вести, по выражению Пегги, «полунормальную жизнь».
Через десять недель после приступа его доставили из госпиталя домой на носилках, и в течение многих месяцев он мог лишь лежать пластом на спине. Врач хотел бы, чтобы Джон оставался в госпитале, но Пегги считала, что он недостаточно крепок для больницы, где «сестру надо дожидаться минут сорок, а санитары прекращают работу в восемь вечера и с благословения начальства оставляют больных мочиться в постель, если они того пожелают».
Пегги была настроена решительно в попытках сделать для него в госпитале все возможное, и все же она жаловалась, что иногда между ужином и завтраком в госпитале бывает шестнадцатичасовой перерыв и что смириться с грязными тарелками и грязными столами — выше ее сил.
Она наняла молодого негра, учившегося на санитара, ухаживать за Джоном дома. На долгие месяцы квартира превратилась в госпиталь, где Пегги помогала медсестрам, а Бесси приходилось работать дополнительные часы, оставаясь часто на «вторую смену».
В июле 1946 года Джон уже мог по 20–30 минут сидеть на постели. «Это кажется ему замечательным, так же, впрочем, как и мне», — писала Пегги Элен Давди. И все же будущее было покрыто мраком. Сейчас Пегги радовалась даже малейшему улучшению состояния Джона, но при этом говорила, что не хочет даже думать ни о том, «сколько времени пройдет, прежде чем Джон сможет встать с постели, ни о том, насколько свободна или ограниченна будет его активность, когда он встанет».
В июле Пегги пишет Лу, что не думает, что Джон и впредь сможет нести двойную нагрузку и работать в своей фирме, одновременно ведя дела с зарубежными издателями. «Если говорить откровенно, то не думаю, что он вообще сможет нести какую-нибудь нагрузку».