Уход за Джоном, заботы по дому и решение всех вопросов, связанных с иностранными изданиями, не оставляли ей времени ни на что другое. По ее собственному признанию, Пегги была почти так же привязана к дому, как и ее пациент.
Интерес к роману «Унесенные ветром» за рубежом после окончания войны рос по мере того, как воевавшие страны Старого Света одна за другой вступали в собственный период Реконструкции. А в самой Америке возвращение романа в число бестселлеров вновь вызвало в 1946 году небольшое оживление среди «гуттаперчевых шей» (туристов) и способствовало появлению автобусных экскурсий в Атланту.
Письма в дом Маршей вновь стали доставлять мешками. И теперь Пегги писала Эдвину Грэнберри, что произвела в своей жизни революционные изменения: она не позволит больше вытаскивать себя на всякие ланчи, чтобы встретиться там с приехавшей «группой пожарников»; она больше не собирается волноваться по поводу своих публичных выступлений; она не будет больше «бесплатным представителем атлантской торговой палаты»; она не позволит больше делать из себя атлантскую достопримечательность типа Стоун-Маунтин или циклорамы и, наконец, она не собирается впредь устраивать завтраки с «президентом женского общества штата Алабама». Пегги Митчелл предпринимала еще одну попытку остаться самой собой.
Немного опоздав с этой уловкой, Пегги все же решила сменить номер своего телефона и не заносить новый в городской телефонный справочник. Но все эти «революционные изменения», казалось, были в большей степени компромиссом. Теперь, после выхода Джона из строя, Пегги оставалась единственным защитником интересов и «сборщиком податей» их семейного дела — своего рода фирмы «Маргарет Митчелл, писательница». И в этом новом для себя качестве она проявила удивительную деловую хватку. Всех «мошенников, страстно желавших урвать хоть пенни» от ее денег, Пегги сразу и решительно ставила на место. По этому поводу она писала Джорджу Бретту: «Даже некоторые отели и пансионы бойко указывают на то или иное место и сообщают, что именно здесь жила тетушка Питтипэт. Я заставила их прекратить это».
Был еще некий профессор из университета в Кливленде, который пытался зарезервировать за собой авторские права на подробную карту Атланты 1861 года, где было указано месторасположение домов, в которых жили действующие лица романа «Унесенные ветром», и событий, описанных в нем. Пегги, однако, и профессора заставила «прекратить», объяснив ему в письме, что, еще работая над романом, она потратила много времени на то, чтобы запутать топографию Атланты в книге, причем сделала это сознательно, не желая смущать кого-либо и стараясь обезопасить себя от возможных судебных преследований. Так что ни один дом в Атланте не может быть идентифицирован с каким-либо домом в романе. А иначе, продолжает Пегги, представляет ли уважаемый профессор ситуацию, когда вдруг выяснится, что какая-нибудь приличная и уважаемая семья живет в настоящее время в доме Красотки Уотлинг?
Достаточно умело справлялась Пегги и со всеми вопросами, связанными с зарубежными изданиями романа. Она вообще всегда хорошо соображала во всем, что касалось деловых вопросов, хотя и отказывалась раньше вести свои дела самостоятельно, считая это «неженственным». Однако война и болезнь Джона изменили ее представление об этом. Ведь женщины всегда брали на себя ведение всех дел во время войны, когда мужчины уходили сражаться. И в такие времена такие женщины считались «стойкими и мужественными», а отнюдь не «мужеподобными».
К сентябрю Марши уже точно знали, что Джон никогда больше не вернется на работу в свою фирму. Надо сказать, что они были готовы к этому, а потому не очень-то и расстроились. Состояние здоровья Джона позволяло ему при помощи Пегги лишь перейти через улицу, зайти в клуб автолюбителей, выпить и посидеть минут сорок. Сама Пегги часто заказывала в этом клубе коктейли с шампанским и обеды с доставкой на дом, считая подобные траты хоть и «экстравагантными», но стоящими, поскольку эти обеды были одним из немногих удовольствий, которым они могли насладиться вместе.
Прошло более десяти лет с того дня, когда роман «Унесенные ветром» вышел в свет и имел грандиозный успех. Самой Пегги исполнилось сорок шесть лет. Медора, которая была старше ее, выглядела, однако, моложе и до сих пор весь день проводила за письменным столом. Лу Коул тоже выглядела поразительно молодо. Себя же Пегги считала очень постаревшей.