– Я готов. – Она посторонилась, не желая выходить первой. Ему пришлось пройти мимо нее. – Тебе не кажется, что ты переходишь всякие границы? – спросил он.
– Я не позволю тебе выставить меня вон.
– В чем дело? Объясни, пожалуйста, что дает тебе право врываться в мою спальню и действовать как штурмовик?..
– Хорошо! Но это ты дашь мне объяснения. Сегодня утром у меня был телефонный разговор. Звонили тебе, но мне пришлось все выслушать. Я же не могу обвинять человека за то, что он принял меня за твоего секретаря. Что же еще я должна была сделать?
– Из-за этого ты вытащила меня из душа? – возмутился Гэвин.
– Я вытащила тебя из душа, чтобы обсудить предложение Гарри Элсмора убрать меня отсюда, – многозначительно произнесла Нора.
В эту минуту Гэвин почувствовал себя неловко, так как халат не очень хорошо его прикрывал. Он запахнул полы и вздохнул. Это дало ему время подумать.
– Он был очень красноречив, говоря, что нужно отделаться от меня. В этом случае тебе будет легче получить деньги за этот дом. Как ты смеешь пытаться закладывать Стрэнд-Хаус у меня за спиной?
– Я пытаюсь получить деньги за мою половину. На это я имею полное право!
– Не за моей спиной.
– Почему я должен обсуждать с тобой свои дела?
– Потому, что они имеют отношение к моему дому, который останется моим, какие бы грязные делишки ты и Элсмор ни замышляли.
Гэвин был вне себя. Вначале, когда он это планировал, все казалось так просто. Оно и было просто. Это Нора, с ее талантом, превратила все в «заговор». И за это он злился на нее.
– Элсмор, конечно, хватил через край, – признал он. – Я никогда не говорил о том, чтобы убрать тебя отсюда. Я не буду даже слушать такие предложения.
– О, перестань! – с горечью вымолвила она.
– Говорю тебе, я не стану слушать. Я занимаюсь бизнесом по-другому, не как Элсмор.
– Почему же нет?
– Потому, что он мошенник, – ответил Гэвин и понял, что сказал что-то ужасное. Но было слишком поздно.
И он оказался прав. Нора набросилась на этот лакомый кусок подобно львице, поймавшей добычу и жадно пожирающей ее.
– Ага! Итак, ты сам признаешь, что он мошенник, но продолжаешь иметь с ним дело!..
– На расстоянии и только тогда, когда необходимо.
– Интересно, какая такая необходимость заставляет тебя сообщничать с мошенником?
– Мне не нравится твое «сообщничать».
– Слишком резко?
– Что касается необходимости... Посмотри вокруг. Сколько это может продолжаться? Единственный способ, который я имел в виду, чтобы заставить тебя уехать, – это выкупить твою долю.
– Ни за что на свете! Лучшего места для заповедника не найти. Я говорила тебе это и раньше, но ты страдаешь глухотой, когда тебе выгодно.
– Но есть много других мест. У тебя будет много денег, когда я заплачу тебе...
– Другого такого места нет. Я остаюсь тут.
– Послушай, Нора, не заставляй меня играть нечестно.
– Не верю своим ушам. Ты? Играешь нечестно? Разве такое может быть?!
Он покраснел от ее сарказма.
– Тебе чертовски повезло, что я еще предлагаю тебе деньги. Лиз вообще не имела права просто так передавать свою половину усадьбы твоему отцу. И если бы я обратился в суд, то у меня нашлось бы достаточно возможностей вернуть себе собственность. Вот что мне следовало бы сделать с самого начала! Но нет, я совершил ошибку, стараясь быть честным. Ну, это мое последнее предложение. Продай мне свою долю по приемлемой цене, и я буду честен с тобой. Я помогу тебе найти другое место. Я даже оплачу перевозку животных. Это все, что я могу сделать. Но если ты настаиваешь на том, чтобы бороться со мной до конца, то ты узнаешь, что на самом деле значит играть нечестно. Я отведу тебя в суд. И этот подарок объявят потерявшим законную силу. Тогда я тебя выгоню без единого пенни. Что случилось? – Он задал этот вопрос с некоторой тревогой. Причиной стало изменившееся выражение лица Норы. Это произошло настолько быстро, что привело Гэвина в замешательство. Нора была готова расхохотаться и едва сдерживалась. – Что, черт возьми, смешного?
– Ты. Ты и твои выдумки. «Подарок»! Не было никакого подарка. Мой отец честно купил долю Лиз.
Гэвин растерялся, но только на минуту.
– Конечно, купил, – сказал он, приходя в себя. – Могу представить эту символическую цену, которую он заплатил. Наверное, один фунт.
Она перестала смеяться и с любопытством смотрела на него.
– Нет, гораздо больше, чем фунт.
– Десять? Или он поднялся до такой заоблачной высоты, как сто?
– Больше ста.
– Сколько же? Давай срази меня!
– На самом деле я не знаю точной суммы...
– А, голубушка!..
– Но я точно знаю, что это была большая сумма, ибо я слышала, Лиз сказала, что это слишком много...
– Ну, она могла сказать так, чтобы спасти его гордость, правда? Это меня не пугает. Я все еще расцениваю это как подарок, замаскированный продажей, и думаю, что я все еще могу получить поместье, несмотря ни на что.
– Тогда я предлагаю тебе попытаться. – Она подошла к телефону у кровати.
– Что ты хочешь делать? – резко спросил он.
– Позвоню нашему адвокату, чтобы сказать, что ты жаждешь с ним встретиться. Алло, Энгус? Вы не могли бы приехать сегодня вечером и привезти все документы, связанные с...
Гэвин, волнуясь, ждал окончания разговора.
– Спасибо, но я и сам мог бы ему позвонить.
– Да, но что-то из того, что тебе нужно знать, действительно является моим личным делом. Без моего согласия он не стал бы ничего тебе говорить, а сейчас все будет в порядке.
Нора пошла к двери. Открыв ее, она повернулась, взглянула на него и вышла, не сказав ни слова. А Гэвин еще долго пялился на дверь. Когда Нора смотрела на него, у нее было очень расстроенное лицо. Ее взгляд был полон жалости.
А почему, Гэвину все стало ясно, когда вечером приехал Энгус Филбим. Это был пожилой мужчина небольшого роста. Вел он себя настороженно. Нора, оставляя их вдвоем, заметила:
– Расскажите ему все, что он захочет узнать, Энгус.
– Думаю, вас интересуют подробности продажи половинной доли этой собственности, совершенной миссис Элизабет Акройд на имя ее мужа Энтони Акройда? – Энгус стал доставать из портфеля документы.
– Нисколько не сомневаюсь, что сделка была совершена должным образом, – спокойно произнес Гэвин.
– О, разумеется! Подлинный акт купли-продажи. Оценку производил самый достойный инспектор. Вот все копии сделки.
Гэвин пробежал глазами бумаги и проворчал:
– Это цена четырехгодичной давности.
– Да, – заметил Энгус Филбим, – но сейчас это стоит гораздо меньше. Ведь собственность упала в цене. Уверен, вы это знаете, мистер Хантер.
У Гэвина была причина знать это. Снижение цен на собственность выбило у него почву из-под ног. Однако, как всегда при обсуждении финансовых вопросов, лицо его было бесстрастным. Он лишь небрежно заметил:
– Конечно, вы не станете говорить, что Тони Акройд заплатил половину этой суммы?
– Дело в том, что он заплатил гораздо больше.
– Больше? – Гэвин не мог поверить своим ушам.
– Мистер Акройд считал, что, если бы Стрэнд-Хаус не был заселен, его стоимость была бы выше. Поэтому он настоял на выплате своей жене дополнительных тридцати тысяч фунтов сверх пятидесяти процентов.
У Гэвина было такое чувство, будто на него рухнула крыша. Все складывалось гораздо хуже, чем он мог себе представить.
– Это удивляет вас? – спросил Энгус, пристально глядя на него.
– Если хотите, да. Я как-то не думал, что ученый-натуралист может быть таким... солидным человеком. Интересно, как ему удалось убедить кого-то дать ему закладную.
– Закладной не было. Он заплатил наличными. Мистер Акройд был чрезвычайно состоятельным человеком. У него была высочайшая репутация ученого. Здесь он не имел соперников. Его книги сослужили ему хорошую службу. А что касается его характеристики как «солидного человека», то, произнося эти слова, вы абсолютно правы: мне кажется, что сейчас только они, ученые-натуралисты, и остались солидными людьми. Кажется, только они и преуспевают – купаются в деньгах, в то время как люди прочих, традиционно денежных профессий теряют их. Мир перевернулся.