К тому времени стало известно, что у немцев появились новые мощные танки «тигры» с непробиваемой, как бахвалились гитлеровцы, броней. Естественно, возникал вопрос: что может сделать такой махине, скажем, наша невзрачная на вид пушка-сорокапятка, хотя и присвоено ей устрашающее название «Гроза», а все номера ее расчета — мастера меткого выстрела?
Короче говоря, кое у кого появилось скептическое отношение к громким наименованиям орудий. Да и к самому движению за «ефрейторские расчеты» вообще.
Чтобы развеять сомнения, командующий артиллерией дивизии решил проверить расчет пушки «Гроза» в деле. Произошло это примерно за неделю до начала битвы на Курской дуге. Командовал расчетом парторг батареи старшина Николай Бондаренко. 29 июня в нашей газете появилась корреспонденция «Расчет Бондаренко оправдал ефрейторское звание». Привожу ее полностью:
«На днях ефрейторский расчет пушки «Гроза» получил боевую задачу: обстрелять позиции гитлеровцев. Рано утром расчет Бондаренко выкатил орудие поближе к переднему краю противника и тщательно замаскировал. Началось наблюдение. Оно продолжалось почти весь день. К вечеру были замечены две пулеметные точки и два блиндажа. В логу по дыму была обнаружена кухня.
Командир взвода приказал накрыть огнем засеченные цели. Расчет быстро выкатил пушку на открытую позицию. Бондаренко уточнил наводчику ефрейтору Ковтуненко целеуказания. И тут же орудие открыло огонь по первому блиндажу. Пять осколочных снарядов легли точно в цель. Выбежавшие из блиндажа гитлеровцы стали удирать. Вдогонку им Ковтуненко послал еще один снаряд.
Четыре снаряда угодили во второй блиндаж, от которого полетели щепки. Находившийся рядом с блиндажом пулемет тоже был уничтожен.
— Ну а теперь попотчуем фрицев ужином! — сказал Бондаренко и скомандовал: — По кухне, угломер 30, прицел 20, осколочным, огонь!
Первый же снаряд попал точно в цель. Немцы забегали. Тогда «Гроза» выпустила по ним еще пять снарядов.
Из 20 выпущенных снарядов 16 попали в цель.
Так расчет «Грозы» ответил на присвоение ему «ефрейторского звания».
Мне довелось встретиться с этим расчетом на следующий день после его рейда на передний край. В батарее шла очередная тренировка. Старшина Бондаренко подавал команды, его подчиненные четко и сноровисто действовали у пушки. У Бондаренко бравый вид: пилотка заломлена, на груди бинокль. Сам он невысокий, пружинистый, русые волосы коротко подстрижены, выгоревшие брови подвижны, глаза веселые, с хитринкой.
Когда объявили перерыв в занятиях, расчет расположился на станинах пушки. И сразу же посыпались шутки-прибаутки.
— Веселый у вас народ!
— Ребята что надо… — отозвался Бондаренко. — Плясуны и песельники.
В моем блокноте сохранилась такая запись об этом расчете:
«Старшина Бондаренко Николай — уроженец Чкаловской области. Когда началась война, служил в танковой части. Сразу же стал проситься в действующую армию. Добился — просьбу удовлетворили. Но попал он не в танкисты, а к нам в артиллеристы…
Наводчик Дмитрий Ковтуненко жил и работал на Сахалине. Заряжающий Александр Пудов — краснодарец. Участвовал в боях на Дону. Замковый Григорий Зуев — сибиряк. Прошел боевой путь с Дона. Дружный, веселый расчет».
С того дня прошло совсем немного времени, и 9 июля пушка «Гроза» встретилась с «тиграми».
Бой завязался с самого утра. Батарея 45-миллиметровых орудий старшего лейтенанта Н. Мельника занимала оборону на развилке дорог у Новоселовки. Артиллеристы, поддерживая огнем пехотинцев, отбивали одну за другой атаки наседавших гитлеровцев. Ни танкам, ни пехоте врага не удалось прорвать наши оборонительные рубежи. Тогда противник вызвал на подмогу авиацию.
В 12 часов дня над передним краем появилось 30 немецких самолетов. Часть из них нанесла удар по батарее Мельника. Взрывы, разверзая землю, вскидывая ее огромными султанами, слились в сплошной рев. Позицию батарейцев выжигал огневой вихрь: казалось, все здесь превратилось в крошево и пепел.
Но вот бомбежка отгремела. Из растерзанных окопов начали выкарабкиваться оглушённые люди — те, что, вопреки всему, уцелели. Николай Бондаренко поднялся из полузасыпанного ровика, захлебнулся тягуче вязким вонючим дымом, зашелся кашлем.
— Ребята… — и не услышал своего голоса. — Ребята! Есть кто живой?
Немая тишина, только сотрясенный воздух туго подрагивает.
— Э-ге-ге! — закричал Бондаренко. — Кто уцелел — выходи!
Рядом, в окопе, кто-то, барахтаясь, выбирался из-под земли.
— Ковтуненко, ты?