— Пусть Иван покажет тебе свой партбилет, который ему, можно сказать, жизнь спас.
Однако расспросить Кибаля и написать об этом эпизоде мне тогда почему-то не удалось. И вот теперь, через многие годы, появилась такая возможность. Изучение архивных документов, переписка с самим Иваном Андреевичем помогли восстановить в памяти некоторые его боевые подвиги.
В дни битвы на Курской дуге лейтенант Иван Кибаль участвовал в боях уже в качестве комсорга стрелкового полка. Именно тогда и произошел тот случай с партбилетом, о котором мне обмолвился капитан Колчин.
…В одну из ночей полк получил приказ передислоцироваться на новый рубеж обороны. Во время ночного марша в колонну вклинились немецкие танки, а за ними — и мотопехота. В темноте разгорелась перепалка.
Случилось так, что Кибаль с двумя радистами и пятью автоматчиками оказался отрезанным от полка. Попытки пробиться к своим не удались: группа натыкалась в темноте на гитлеровцев и вынуждена была отходить.
К рассвету перебрались на окраину рощи, окопались. Но отсиживаться здесь не имело смысла. Надо было что-то предпринимать, как-то выходить из окружения.
Когда рассвело, Кибаль полез на сосну, пристроился в ее кронах, огляделся. Да, попали в самое логово врага! Метрах в четырехстах расположились немецкие артиллерийские батареи. Дальше них, справа и слева виднелись свежевырытые окопы — новый вражеский рубеж. К нему из-за горизонта пылила по дороге вереница машин с пехотой и бронетранспортеры. Ясно, фашисты подтягивают резервы, готовятся к атаке.
Линия вражеских окопов — не сплошная, с разрывами. Вон по той балке можно и проскочить. Но как? Уже солнце всходит, фашисты сразу же обнаружат и накроют. А что, если… И у Кибаля начал вызревать план действий.
Он слез с дерева, посоветовался с бойцами. Все согласились с лейтенантом: надо рискнуть,. другого выхода нет.
— Связывайтесь с полком, — приказал Кибаль радисту.
— Да я уже больше часу вызываю, — ответил младший сержант. — Ни ответа, ни привета!
— Вызывайте еще, — и Кибаль снова полез на дерево, достал из планшетки карту, стал наносить на нее координаты дороги, артиллерийских позиций, окопов противника.
Наконец, снизу послышалось радостное:
— Есть связь, товарищ лейтенант! Есть!
— Пусть срочно доложат о нас командиру полка, спросят, одобряет ли он наш план.
Пока радист вел переговоры, Кибаль уточнял: пометки на карте, нетерпеливо поглядывал вниз. Ему казалось, что радист мешкает, тянет резину. Он представил себе лицо командира полка подполковника Шевченко — суховато-суровое, продубленное ветрами и солнцем, с резкими складками у рта, его внимательные глаза с прищуром… Что он решит?
— Есть добро! — крикнул радист.
— Передавай команды. Квадрат четырнадцать — девять…
Лейтенант назвал координаты — и на дорогу, на колонну немецких машин обрушился беглый огонь нашей артиллерии. В султанах взрывов, в дыму машины и бронетранспортеры стали расползаться по сторонам. Некоторые из них охватило пламя. Тогда Кибаль перенес огонь на немецкие батареи, затем — на окопы.
Противник, видимо, засек радиопередатчик. На опушке рощи стали рваться снаряды. Комсорг соскочил с дерева.
— Ну, ребята, за мной…
И только произнес эти слова, поблизости, в кустах, с оглушающим, надсадным треском разорвалась мина. Ударной волной Ивана сбило с ног, на миг он потерял сознание. Лежащего навзничь Кибаля обступили товарищи.
— Лейтенант, — как бы сквозь сон услышал комсорг и открыл глаза.
— Сейчас я… Кажется, в грудь… Печет… — Иван с трудом сел. — Расстегните гимнастерку.
Нательная рубашка и гимнастерка с левой стороны груди пропиталась кровью. В теле, напротив сердца, торчал продолговатый осколок. Солдат ухватил его пальцами и резко выдернул.
— Теперь перевяжите, — попросил комсорг.
Когда наложили на грудь повязку и помогли Кибалю надеть гимнастерку, он поднялся на ноги.
— Пошли.
Кто-то хотел поддержать его за локоть, но лейтенант отстранился:
— Сам пойду…
Он шел к балке, и его слегка покачивало. Кружилась голова, но Иван шагал, а потом и побежал, увлекая за собой группу.
Наша артиллерия вела хлесткий огонь по немецким окопам. Фашисты попрятались в укрытиях и не заметили, как группа Кибаля проскочила их передний край.
В полковой санроте, когда медсестра меняла Ивану повязку, он обнаружил, что осколок пробил его партбилет и пачку комсомольских билетов, которые он изъял у погибших бойцов. Эта слоистая пачка и самортизировала удар осколка. А «раненый» партбилет Кибалю заменили на новый лишь после войны, в 1946 году…