9 ноября? Киев наш! Не сегодня завтра и мы двинем вперед. Хорошо. Кончим ли с фрицами за зиму?
14 ноября. Житомир освобожден! Наш плацдарм расширяется. Дивизию перевели в другую армию.
24 ноября. Нахожусь в офицерском двухдневном доме отдыха.
Большая палатка с железной печкой посередине. Уютно, прибраны койки. Можно выспаться вдоволь в чистой постели, под теплым одеялом. А вообще — тоска здесь. Один отдыхающий написал в книге отзывов: «Здесь очень хорошо и очень скучно». Каково?! Психология фронтовика
Школа Тимофея Попова
Перечитываю в номере нашей газеты от 22 ноября 1943 года небольшую заметку. «Ученик Тимофея Попова открыл счет». В ней идет речь о снайпере рядовом Василии Кононенко, который за два дня истребил шесть гитлеровцев.
Тимофей Попов… Упоминание о нем в заголовке маленькой газетной заметки — как слабый отзвук громкой славы самого знаменитого в дивизии снайпера.
У нас существовала своего рода снайперская школа Тимофея Попова, у него было немало учеников и последователей: Тося Ферапонтова, Иван Кобыжаков, Николай Кадышев, Михаил Марьясов, Петр Янгулов… У каждого на счету — десятки уничтоженных фашистов. А Тимофей только на Дону сразил 204 гитлеровца!
Так какой же он был, Тимофей Попов? Ведь встречался я с ним, а вот лица не помню. Вновь и вновь перечитываю свои фронтовые дневники и не нахожу даже упоминания о Попове. Надо же…
Послал письмо в Красноярск своему фронтовому товарищу Венюкову Игорю Борисовичу, нашему дивизионному фотографу. Может, сохранились у него негативы тех лет? Через месяц из Красноярска пришла бандероль со снимками. В письме Игорь бегло обмолвился: «Тимофей Попов — наш, красноярский таежник, из Тасеевского района». И все.
Но фото… Какой молодчина этот Венюков! Оказывается, у него сохранились многие фронтовые негативы. Я не могу оторваться от снимков, присланных Игорем. «На наблюдательном пункте. Август 1942 г.»; «Расчет станкового пулемета в бою у села Щучье. Январь 1943 г.»; «Здесь танки не пройдут. Расчет ПТР на позиции. 1944 г.»…
И вот — особо взволновавший меня кадр: солдатский строй шагает по брусчатке освобожденного города, а почтальон раздает бойцам нашу дивизионную газету.
На двух снимках — Попов. На первом — широкое улыбающееся лицо Тимофея. Тень от каски падает на мягкий изгиб темных бровей. Веселые глаза и белые зубы.
На втором снимке четверо наших снайперов. На переднем плане комиссар дивизии Остяков в накинутой на плечи шинели и Тимофей Попов. Он в комбинезоне, на груди орден Красной Звезды. И снова та добрая Тимофеева улыбка на простоватом мужицком лице. Они с комиссаром о чем-то оживленно беседуют. За ними — деревья, густой подлесок. Дон, лето жаркое сорок второго…
«Перелопачиваю» архивные документы, подшивки дивизионной и армейской газет. Ну, конечно же, они не обошли молчанием знаменитого снайпера! И в политдонесениях о нем говорится. И в боевом формуляре.
Зимой сорок второго, когда мы держали оборону на Дону, Тимофея вызвали в Москву для участия в радиопередаче, посвященной фронтовым снайперам. Не слышали мы той передачи: в окопах радио не было. Но по возвращении из Москвы Попов выступил на сборе снайперов своего полка.
— Там, в Москве, — начал он, — натерпелся я страху, слова застревали в горле. Пришлось говорить по писаному, да и то заикался. А здесь все свои, и микрофон не торчит. Так что я уж по-простому расскажу как и что…
Обвел взглядом бойцов: слушают ли? Интересно ли им? И продолжил:
— Ну, допреж всего, как снайпером стал. Наступаем, значит, перебежками, а фрицы палят по нам. Залег в воронку, со мной еще трое наших. Пулемет строчит — головы нельзя поднять. Говорю ребятам: «Что делать, земляки? Он же ходу нам не даст». Отвечает один: «Ты, Тиша, охотник. Угомони зверя».
Высунулся я чуть, наблюдаю. От сарая бежит немец с пулеметными дисками. Прицелился, выстрелил. Хлюпнулся он. Потом откуда-то выскочил другой и — к убитому, видать, за дисками. Уложил и этого. Пулемет ихний замолчал. Ясно: патроны кончились. Лежу, жду. Из сарая третий выполз, на карачках двигает. Прицелился, раз — мимо. Скова беру его на мушку, стреляю. Не поднялся больше. А тут команда «вперед!». И пошли мы…
В тот день я скосил десять фашистов. С тех пор командир наш, товарищ Грохов, стал посылать меня «на охоту». Снайперскую винтовку выдали. Так я и стал снайпером. А теперь вон сколько нас! У каждого — свой счет.