Тем и ограничивалась их миссия при воинстве. В русской армии никогда не было маркитанток. Были сёстры милосердия.
А в гражданскую и особенно в Великую Отечественную — и снайперы, и пулеметчицы. Даже танки водили и боевые самолеты, не говоря уже о том, что многие тысячи наших женщин были на фронте связистками, медсестрами, санинструкторами, врачами. И воевали они наравне с мужчинами. И боевые награды получали не за улыбки.
…По опаленной разрывами мин и снарядов траве, проверяя телефонный провод, ползли сестры-близнецы Люба и Вера Зотовы. По пути до командного пункта они срастили пять порывов, а возвращаясь обратно, вынесли с поля боя двух раненых.
Бой не утихал и на следующий день. Шел непрерывный дождь, и так же часто нарушалась связь с передним краем. Люба Зотова с Марусей Псаревой, устранив несколько порывов на линии, приползли в траншеи роты. Там никого не оказалось: подразделение отошло на новый рубеж. В трехстах метрах стояли немецкие танки и обстреливали наши окопы. Телефонистки связались с командиром батальона, спросили, что делать.
— Оставаться на месте, наблюдать, докладывать.
Девушки выполнили распоряжение и вернулись на КП батальона лишь после того, как траншеи вновь заняли наши пехотинцы.
Сестры-близнецы Зотовы так были похожи друг на друга, что различали их только по наградам: у Любы — орден Красной Звезды, а у Веры — медаль «За боевые заслуги».
…Москвички Мария Киселева и Юлия Сипинская пришли в армию добровольцами. Девушек хотели направить в санитарное подразделение, но они настояли, чтобы их послали на курсы младших командиров. Вернувшись в полк сержантами, Маруся и Юля стали командовать отделениями.
Начались жаркие бои. Сипинская и Киселева со своими бойцами участвовали в отражении пяти атак фашистов. Потом рота получила задачу овладеть высотой. Девушки смело повели в атаку свои отделения. Когда выбыл из строя командир взвода, Киселева заменила его и повела взвод вперед. Высота была взята. Марусю и Юлю ранило. Командир приказал им идти на перевязку.
— Жаль, что надо уходить, — сказала Киселева. — Ух, как драпали от нас фрицы!
— Ничего, — добавила Сипинская, — раны скоро заживут, и мы вернемся в строй.
…Отважная сибирячка снайпер Тося Ферапонтова, чья слава гремела на всю дивизию, уничтожила меткими выстрелами свыше сотни фашистов. Она пала на Курской дуге. Слепой огонь не разбирался, кто сгорал в его беспощадном вихре. И они погибали, наши прекрасные и мужественные девушки-солдатки.
А жизнь, она брала свое и на фронте. И там, в окопах, осеняла людей любовь. Женились, выходили замуж, откладывая визиты в загс на потом. Уезжали рожать фронтовые жены в тыл, в родные края. И вдовели рано и горько.
Во время войны и после приходилось слышать циничные рассуждения о фронтовых женах. Эти наветы меня всегда возмущали. Кому дано право оценить глубину и святость чувства двоих, определить — любовь это или подделка? И каждый раз при таких разговорах мне вспоминалась Вика-повилика. Была такая девушка в нашем артполку.
…Как-то я пришел к комсоргу этого полка, моему другу Ивану Потехину. Его землянка приютилась у подножия крутого обрыва над Днепром. В тот вечер Иван и рассказал мне о телефонистке Вике. Спрашиваю Потехина:
— Вика — понятно: Виктория. А откуда повилика? Просто пристроилась к имени как сочетание? Или для рифмы?
— Если бы только рифмы для! — взгляд Ивана тускнеет. — Это злые языки пустили в ход «повилику». Сорняк с красивым названием, как тебе, конечно, ведомо, обвивает, окручивает другие растения. Выходит, и Вика окрутила штабного майора.
— Она действительно его любит?
— Без всякого якова! Тут — никаких сомнений. Но я не могу уразуметь — за что и почему. Майор — личность заурядная. Да к тому же женатик, двое ребятишек… Вот уж вправду — любовь зла! В привязанности Вики — какая-то безоглядность, безрассудство, что ли. А в полку у нас холостяков полно… Молодые, бравые хлопцы. Не один приударял за Викой — всех отшила.
— А он, избранник ее?
— Тоже любит. Зверски. Ревнив, как Отелло! И на меня майор косится, ревнует к ней: у нас с Викой дружба. Умница. Отличная собеседница. Начитанная.
— Чем же все кончится? Разведется майор с женой?
— Не думаю. Он — правильный, во всем почитает порядок. Да вот не устоял, захлестнуло. Но детей оставит, если выживет. И Вика не из тех, чтобы разбивать семью. Впрямую на сей счет мы с ней не говорили. Но однажды она обмолвилась со значением: «Приеду с войны в Ленинград, поступлю на филологический. Мама вернется из эвакуации, заживем вдвоем».