Рота с боем продвигалась вперед, шаг за шагом отвоевывая у врага высотку, обожженную огнем. Упал сраженный пулей сержант, командир отделения. Растерялись было бойцы, замедлили бег. Иван Харитонович не выбежал вперед, не крикнул: «За мной». Он просто сказал:
— Что же вы, хлопчики? Не дрейфь! Тикают фрицы. Поднажмем!
И повел отделение дальше, на гребень высотки, которую нужно было взять.
Так он стал командиром отделения. Назначил его на эту должность сам бой. А уж после утвердило в этой должности начальство.
Из дневника
1 сентября. Наши войска вступили в Бухарест. Мы восприняли эту весть спокойно, как должное. А еще год назад радовались освобождению десятка деревень. Вера в нашу Победу настолько устоялась и окрепла, что даже взятие столицы Румынии не опьяняет. Все в порядке вещей.
Дивизия передислоцировалась севернее, в район м. Богария. Здесь немцы крепко жмут.
4 сентября. Редакция на новом месте, в лесу, северо-западнее Иваниски. Полки сдерживают танки и пехоту противника. Вернулся с переднего края. Отписываюсь.
В засаде
Со снайпером Романом Павлюком я познакомился на Сандомирском плацдарме. Сколько лет минуло, но и сейчас явственно вижу степенного, немного полноватого, лет сорока пяти, украинского селянина, его густые пшеничные усы, задорные, с хитринкой, глаза. Слышу шутки-прибаутки Павлюка.
Как-то я напросился с ним в засаду, на охоту: хотелось посмотреть его в работе. Снайпер не возражал, а комбат уперся — пусть, дескать, начальство даст разрешение. Но Павлюк сумел-таки уговорить комбата, пообещав повести меня в одну из менее опасных засад.
Мы вышли до рассвета. Долго плутали по траншеям, потом выбрались на чистое поле и оказались вскоре на высотке, в мелком кустарнике. Павлюк подтолкнул меня в окоп и сам спустился. Когда просветлело, я увидел, что наша довольно просторная ячейка искусно замаскирована свежим дерном и ветками. Отсюда хорошо просматривалась ломаная линия немецких траншей по скату высоты. До них было метров триста.
Павлюк подготовил снайперскую винтовку, протер прицел, и мы стали ждать. Уже солнце поднялось, а цели не было. Я немного вздремнул, но в какой-то момент почувствовал, как снайпер напрягся, приник к ложу винтовки. В немецкой траншее появились две каски. Они словно плыли по волнам, то показываясь, то исчезая.
— В тыл направились, — сказал Роман. — Сейчас они перейдут в ход сообщения, там помельче.
Действительно, ход сообщения оказался мельче, и теперь были видны не только каски, но и плечи немцев.
— Поперед офицер, с него, нехай, и начнем, — проговорил снайпер, но почему-то выжидал, не стрелял.
Вот первый выбрался из укрытия, пополз по открытому месту, напрямую, к недалекому изгибу траншеи. Полз на четвереньках, низко прижимая голову к земле. Второй передвигался следом по-пластунски.
— Сейчас мы тебя, герр офицер, поднимем, — весело молвил Павлюк и выстрелил.
Фашист как ошпаренный вскочил и побежал, схватившись руками за свое самое толстое место.
— В риббентропку я его ущипнул, — засмеялся негромко снайпер и следующим выстрелом уложил офицера. Второй, видимо, ординарец, кинулся к убитому, но не добежал, сраженный третьим выстрелом Павлюка.
— Ну, хлопче, теперь баиньки, сховаемся поглубже, — подвел итог Роман, и мы присели на дно окопа.
Минут через пять кустарник прошили автоматные и пулеметные очереди, поблизости начали надтреснуто рваться мины.
— Ничего, видсидимся до вечера, — успокоил Павлюк.
Мины рвутся часто, пули взвизгивают над нашим окопом, нет-нет да чмокают в дерновый бруствер. Мне кажется, что разрывы подступают все ближе и ближе, круг сужается… Снайпер не спеша сворачивает козью ножку, протягивает кисет мне.
— Самое время подымить.
Очередная мина треснула совсем рядом. Стенки окопа дрогнули, сверху ручейками побежал песок.
— Эк разлаявся, пес поганый! — незлобиво ворчит Павлюк. — Ну, погавкай, погавкай, чертяка. Пуля здесь, не возьмет. А мина — она слепая. По площади хлещет. Шанс угодить в наш окоп — один из тысячи.
«Гавканье» продолжалось четверть часа и внезапно оборвалось. Павлюк достал из вещевого мешка сверток, разложил на плащ-палатке провизию: хлеб, банку тушенки, несколько отваренных в мундире картофелин.
— Поснидаемо. Цыбулю бы для смака. Да де ж ее взять-то?
Когда перекусили, я хотел встать и посмотреть, что там, у немцев. Роман удержал меня за плечо:
— Сиди.
— А что?
— Да то, что у них тоже снайпера.
Он вынул из чехла на поясе лопатку, надел на нее каску Не сразу, а потихоньку стал выдвигать ее над бруствером. Приподнимет чуть-чуть, опять опустит. И каждый раз высовывал каску все выше и выше, Я понял: проверяет, держат ли немцы нас под прицелом.