— Спасибо, сапер, за предупреждение! Всех взяли тепленькими… Ну, отдыхайте, — комбат глянул на свои часы. — А мы через полчаса — вперед.
После артналета батальон поднялся в атаку. Саперы — младший сержант Сергей Кунучаков и ефрейтор Николай Сагалаков — пошли с ним. Роты поочередно, рывком, проскочили через проход в минном поле и проволочном заграждении, развернулись веером и ворвались в первую линию немецких траншей. Потом устремились дальше, в глубину обороны противника.
В какой-то момент боя из дзота хлестко ударила пулеметная очередь. Цепь наступающих залегла. Сергей Кунучаков успел приметить огневую точку, пополз к ней, прикрываясь кустарником. Вот она, амбразура, выплевывающая свинцовую струю… Совсем близко! Ствол пулемета трясет лихорадка, из него бьет пламя.
И Сергей привстал, метнул в амбразуру гранату, упал. Взрыв пронес над ним волну тугого воздуха. Пулемет замолчал. Батальон вновь поднялся, ринулся дальше ко второй линии немецких траншей…
Но вернемся в 1945 год, в Бреслау, в подвал к командиру саперной роты. Закончив рассказ, он снова листает свою записную книжку. Потом, о чем-то вспомнив, достает из полевой сумки сложенный вчетверо листок бумаги.
— Почитайте.
Читаю карандашные строчки:
«Командиру саперного подразделения. Прошу представить сержанта Кунучакова к правительственной награде. Он совершил геройский подвиг…»
— С лета сорок третьего сохранилась записка, поясняет ротный. — Когда мы наступали на Левобережной Украине…
Какой же подвиг совершил тогда Сергей Кунучаков?
…Пехотный батальон с боем вышел к реке Псел. Отступая, гитлеровцы переплыли на западный берег и увели с собой все переправочные средства. Наши пехотинцы увидели на той стороне реки, под отвесным обрывом, несколько лодок. Привязанные к тальнику, они мирно покачивались на волнах. Вот бы их добыть… Но как? Средь бела дня к лодкам не добраться — скосят из пулеметов.
В окопе комбата зазвонил телефон.
— Вас, товарищ капитан, — связист протянул комбату трубку.
— Докладывает второй, — послышался голос командира роты. — Посмотрите по реке вправо. Какой-то смельчак поплыл на ту сторону.
Командир батальона осторожно раздвинул ветки кустов, маскировавших окоп, и увидел пловца. Он ходко, на посаженках, удалялся от нашего берега.
— А вы что смотрите? — строго прокричал в телефонную трубку комбат. — Это, наверно, немец, не успевший вовремя переправиться.
— Наш, наш! — заверил командир роты. — Сам видел, как он снял обмундирование и в нижнем белье скользнул в воду.
— Кто же это?
— Не знаю. Мои — на месте.
Комбат приказал всем приготовиться к открытию огня, чтобы в случае чего прикрыть плывущего. Весь батальон с тревогой следил за смельчаком: он был уже на середине реки. И тут немцы заметили его. С обрыва полоснул пулемет. Фонтанчики пуль взметнулись у самой головы пловца, и он скрылся под водой.
— Каюк парню, — сказал кто-то из наблюдавших.
Но тут с нашего берега ударили по обрыву пулеметы и автоматы.
— Смотрите, уцелел!
Пловец вынырнул, сильнее заработал руками. Вражеские пули уже не могли его достать — крутой обрыв прикрывал храбреца. Вот он подплыл к лодкам, залез в одну из них, перешел во вторую, в третью…
— Веревку, видать, нашел, — комментирует ординарец комбата. — Привязывает лодки одну к другой. — Неужели обратно поплывет?
— А ты как думал? Взялся за весла, отчаянная голова.
— Усилить огонь! — кричит в телефонную трубку командир батальона.
И без этой команды батальон уже вел огонь из всех видов стрелкового оружия. Ударили по врагу и наши минометчики: мины густо рвались по краю обрыва.
Немцы там примолкли. Сидевший в лодке помахал рукой — дескать, понял, спасибо за поддержку — и погнал лодки по течению, прижимаясь к обрывистому берегу. Проплыв метров двести, повернул влево, пересекая реку наискосок.
Фашисты заметили лодки, когда они уже подплывали к нашему берегу. Боец работал веслами ловко и энергично. Чувствовалось, что он опытный гребец. Несколько пулеметных очередей с того берега прошлись недалеко от лодок. Смельчак прибавил ходу. И вот передняя ткнулась в берег, боец втащил ее в кусты, а за ней — и две другие.
— В рубашке родился человек, — проговорил облегченно пожилой солдат. — Орел!
Комбат приказал привести героя к себе.
Он появился не скоро. Сходил к тому месту, где снял обмундирование, выжал мокрое белье, свернул и уложил в вещмешок. Надел на голое, еще влажное тело гимнастерку и брюки, натянул сапоги, застегнул ремешок каски и в таком виде предстал перед капитаном.
Комбат, порывисто обняв незнакомого сержанта, спросил;