— Откуда взялся такой?
— Из саперной роты.
— Фамилия?
— Сержант Кунучаков.
— Вон оно что! Слыхал, слыхал… Не зря тебе медаль «За отвагу» и орден Красной Звезды дали. Но как же ты решился плыть через реку?
— Разве это река? — повел плечом сержант. — Наш Енисей раз в пять шире, и то переплывал.
— Но ведь под огнем?
— А я рассчитал. Пока заметят немцы, успею.
Капитан достал из планшета синюю ученическую тетрадь, написал записку, отдал ее Кунучакову:
— Передайте вашему начальнику.
И вот теперь, в Бреслау, я познакомился с содержанием этой записки.
Командир саперной роты выделил мне связного, и мы пошли в третий батальон. Солдат вел меня по закоулкам, по дворам, через зияющие проломы в домах. В одном месте остановился, прижавшись к обгоревшей стене полуобвалившегося двухэтажного дома.
— Тут постреливают, — предупредил. — Из фаустпатронов. Видите, как отделали этот дом?
— Что, дальше нет хода?
— Почему же? Проскочим. Уличка неширокая. Рванем — и на той стороне. Только быстро! — И он ринулся вперед, а я — за ним.
Дальше путь лежал через внутренние дворы квартала. Штаб третьего батальона находился на первом этаже массивного кирпичного здания. Я объяснил начальнику штаба цель своего прихода.
— Отдыхают саперы в соседней комнате, — сказал лейтенант. — Сутки не смыкали глаз! Час назад сменили их. Пусть еще немного поспят. Успеете поговорить… А я пока вас — чайком.
В моем представлении сложился конкретный образ Кунучакова: богатырский рост, как у нашего редакционного шофера Саши Чудогашева, косая сажень в плечах, громовой голос. Именно таким рисовало мое воображение Сергея после рассказа командира саперной роты.
И вот встреча. Нет, не разочарование охватило меня, а удивление. Откуда в этом низкорослом, тихом пареньке такая сила духа? Оказывается, истинное мужество не всегда соседствует с крепкими бицепсами и грозным взглядом…
Кунучаков сидит передо мной на дощатом ящике положив на колени автомат. На смуглом скуластом лице застенчивая улыбка, в черных смородинах глаз — смущение. Пилотка со следами известковой пыли сдвинута к правому уху, открывая узкий клин жестких смоляных волос.
Почти каждое слово из него приходится вытягивать. Другой бы так расписал свои подвиги — тем более ему-то есть о чем рассказать, а Сергей только пожмет плечами и монотонно повторяет глуховатым, юношески неокрепшим голосом:
— Приказали — пошли… Они стреляют, и мы… В дом, значит, ворвались… Выбили немцев…
Вижу, ничего из него не вытяну. Спрашиваю:
— Кто с вами был в штурмовой группе?
— Рядовые Канасюк и Самокрик.
— Позовите их.
Кунучаков привел солдат и тут же исчез.
В отличие от Сергея они оказались более покладистыми и рассказали обо всем подробно.
…Наши и немецкие позиции разделяла широкая улица. Штурмовая группа несколько раз пыталась перебежать ее, но гитлеровцы открывали сильный пулеметно-автоматный огонь из окон подвала и первого этажа углового дома. Его-то и надо было очистить от противника.
Наконец, Кунучакову, Канасюку и Самокрику удалось проскочить улицу. Через пробитую снарядом стену они ворвались в здание и по лестнице взбежали на второй этаж. Дверь с лестничной клетки в квартиру наглухо заперта и забаррикадирована. Саперы заложили под нее тол и, присев под лестничным маршем, взорвали. Дверь разнесло в щепки. Кунучаков со своими солдатами вбежал в комнату. Там валялись три убитых немца.
Теперь надо было пробиться на нижний этаж. Канасюк расковырял ножом паркет. В образовавшееся углубление заложил взрывчатку. Снова дом потряс взрыв. В полу зияла большая дымящаяся дыра. Немцы, находившиеся в нижней комнате, начали бить в отверстие из автоматов.
— Сейчас мы их угомоним, — проговорил Сергей и бросил в пробоину две гранаты. Подождав минуту-другую, спрыгнул вниз и упал на пол рядом с раненым фашистом. Тот вскинул было автомат, но Сергей опередил немца и ударом приклада добил его. Вскочил на ноги, очередью настиг еще двух гитлеровцев, метнувшихся к двери.
Когда Самокрик и Канасюк спустились с верхнего этажа вслед за Кунучаковым, тот уже ворвался в следующую комнату, расчищая себе путь гранатами и автоматным огнем.
Трое саперов захватили шесть комнат. «Плацдарм» в квартале был завоеван. В этом доме Кунучаков с двумя солдатами и вел бой, пока на помощь саперам не пришли пехотинцы. Отсюда и началось очищение от противника всего квартала.
Командир третьего батальона отправил саперов «отдышаться» в расположение своего штаба, где было спокойно. Возвращаясь обратно, они пересекли улицу. Теперь над ней лишь изредка повизгивали пули.