«Родерик Андара…» — печально подумал Говард. Как часто в течение этих одиннадцати месяцев, что он провел в университете, ему приходилось стоять здесь и смотреть на портрет своего друга? Как часто у него появлялась возможность разговаривать с ним, рассказывая о своих бедах и беспокойстве, как он это делал, встречаясь с Родериком раньше? Но Андара был мертв вот уже более двух лет, и этот портрет все, что осталось ему от единственного друга. Портрет и молодой человек двадцати пяти лет, унаследовавший силу своего отца, — Роберт Крэйвен. Смерть Родерика так потрясла Говарда, что он воспринял ее как потерю родного брата. Эту весть ему принес сын Андары, наследник его магической силы… И то, что Говард потерял с гибелью друга, вернулось к нему в лице сына Родерика. Мастер был мертв, но колдун продолжал жить. Роберту потребуется еще очень много времени, чтобы развить свои способности до такого же уровня, какой был у его отца, но Говард чувствовал, что тот обязательно справится. Роберт был молод и нетерпелив, многого еще не понимал, но он научится. А Говард готов приложить все свои старания, чтобы помочь молодому человеку.
И дело было не только в том, что он чувствовал себя обязанным перед Родериком Андарой.
Застыв, Говард стоял перед портретом вот уже больше пяти минут и молча смотрел на него. Затем, тяжело вздохнув, он опустил взгляд и хотел было отвернуться, как вновь краем глаза заметил движение. На этот раз он увидел, откуда шло движение: оно исходило прямо из портрета Андары!
Это было не более чем мгновенное искривление и колебание реальности, подобное легкому дрожанию, как будто он рассматривал изображенное на полотне лицо колдуна сквозь прозрачную, быстро текущую воду. Но оно было здесь, и довольно отчетливое.
А потом он услышал голос…
Это был какой-то бестелесный шепот, похожий на шелест ветра в кроне деревьев, который прозвучал прямо в его мыслях. Более всего Говарда поразил не голос, а слова, которые он услышал.
— Говард, — прошептал голос духа, — ты должен помочь Роберту! Он в опасности! В большой опасности!
Говард оцепенел. Реальность еще раз дрогнула и качнулась, после чего эффект искажения исчез и картина вновь замерла в своей неподвижности. Но выражение нарисованных глаз Родерика Андары изменилось, и теперь оно было испуганным, почти полным ужаса.
Внезапно Говард опять услышал голос, но на этот раз в нем звучала настоящая паника, даже ужас, отчего по спине Говарда побежали ледяные мурашки.
— Помоги ему, Говард! — молил голос. — Мой сын в опасности, но я недостаточно силен, чтобы самому спасти его. Я умоляю тебя, помоги ему! ПОМОГИ МОЕМУ СЫНУ!
Какую-то долю секунды Говард пристально смотрел на портрет, затем резко повернулся, рванул на себя дверь и побежал так быстро, как только мог.
Всего лишь на мгновение мне показалось, будто я услышал, как Шеннон что-то крикнул, затем невидимый гигантский кулак ударил в лодку, отчего та поднялась на несколько метров в высоту и разлетелась в щепки.
Река, казалось, взорвалась. Я почувствовал, как меня подбросило вверх, потом два или три раза перевернуло в воздухе, почти в горизонтальном положении перенесло метров на десять в сторону и изо всей силы швырнуло опять в реку. Из-за стремительности моего падения вода, казалось, превратилась в стекло, и тот же гигантский кулак, атаковавший лодку и выбивший меня из нее, начал вдавливать меня через этот слой в глубину. В мои легкие попала вода, и я едва не задохнулся. Меня все еще крутило и болтало, неудержимо затягивая под воду. Вокруг бурлила вспененная, мутная, кипящая вода, а перед моими глазами плыли красные круги. Легкие горели, и невидимая сила стальным обручем безжалостно сжимала мою грудь, выдавливая последний воздух.
Я должен сконцентрироваться и подчинить себе этот клокочущий хаос! Нужно вырваться на поверхность! Я напрягся, стараясь прекратить те безумные хаотические движения рук и ног, к которым меня принуждало течение, и увидел над собой поверхность воды, похожую на танцующее серебристое небо, всего лишь на расстоянии вытянутой руки. Изо всех сил устремившись вверх, я словно пробил водную массу и судорожно вдохнул воздух.
Первый вдох наполнил мои легкие драгоценным сладким кислородом и разорвал смертельные оковы, сжимавшие мою грудь. Со вторым вдохом в рот попала солоноватая вода, и меня вновь затянуло под воду. Однако я сумел побороть давление и выбрался наверх, шумно отплевываясь. В тот же миг новый пенящийся вал поднялся надо мной, но я вовремя заметил опасность и погрузился под накатывающуюся волну. Затем я опять вынырнул на поверхность и, откашливаясь, открыл глаза.