На небольшой поляне двое рослых кхитайцев привязывали к дереву невысокую девушку. Не в пример многим своим соотечественникам, мужчины отличались высоким ростом и большой силой. Полированные пластинчатые шлемы и панцири придавали им экзотический и весьма устрашающий вид. У поясов были подвешены кривые мечи в лакированных деревянных ножнах. Лица носили отпечаток грубости и тупой силы. Девушка извивалась в цепких руках, издавая громкие мольбы на певучем кхитайском языке. В бытность свою наемником туранского короля, Конан немного изучил этот язык и в общем понимал все, о чем сейчас говорили эти люди. Скуластое лицо пленницы отличалось яркой восточной красотой... Ее просьбы не производили на воинов никакого эффекта, и они продолжали свою страшную работу. Конан почувствовал, как ярость разгорается в его груди. Это, насколько он понял, было одно из тех жестоких человеческих жертвоприношений, которые давно прекратились на Западе, но сохранялись еще на Востоке. Кровь Конана закипела при виде такого насилия. Он вымочил из укрытия, и, точно бык, устремился на противников, потрясая огромным мечом. Кхитайские солдаты тотчас услышали треск кустарника под ногами киммерийца. Они обернулись на звук, и их глаза широко раскрылись от удивления. Оба выхватили свои мечи и с высокомерной уверенностью приготовились к защите. Они не произнесли ни слова, но девушка закричала:
- Беги! Не пытайся меня спасти! Это лучшие мечники Кхитая! Они принадлежат к личной охране Ях Чанга!
Имя личного врага вызвало у Конана прилив бешенства. С глазами, сузившимися от ярости, он напал на кхитайцев, словно атакующий лев.
Возможно, они и были непревзойденными фехтовальщиками, но перед неистовством Конана они клонились, как соломинки на ветру.
Меч варвара засвистел в молниеносном танце смерти перед их изумленными глазами. Он пробил панцирь одного из противников - и тот упал мертвым; второй, шипя змеей, взорвался в свирепой ответной атаке. Их мечи скрещивались и расходились вновь. Но вскоре менее закаленная сабля кхитайца разлетелась под ударом Конана; острие меча пробило броню, вонзилось в сердце кхитайца - и тот упал, не произнеся ни слова. В безмолвном ужасе широко раскрытыми глазами девушка следила за сражением. Когда Конан выскочил из своего укрытия, она подумала, что это один из друзей или родственников решил сделать отчаянную попытку спасти ее. Теперь она увидела, что ошиблась, - это был белокожий иностранец из легендарных земель Запада, лежащих за Великой стеной, за Великой пустыней. Сожрет ли он ее, как утверждают легенды, или увезет в свою землю и остаток дней заставит работать в грязной темнице? Ужас ее немного ослаб при виде дружеской улыбки Конана, который быстро перерезал тугие веревки. Варвар оценивающим взглядом мужчины окинул фигуру и уставился прямо в глаза девушки. Это был взгляд свободного мужчины, глядевшего на свободную женщину. Перед таким откровенным взглядом ее щеки покрылись румянцем.
- Клянусь Кромом! - сказал он. - Я не знал, что в этих краях живут такие женщины! Я словно и вправду вернулся сюда после долгих лет отсутствия.
Хотя его выговор и был далек от совершенства, она, без сомнения, поняла его.
- Редко белокожие странники посещают наши края, - произнесла девушка в ответ. - Ты победил время и богов, проделав длительное путешествие, убив этих двоих, - она кивнула в сторону трупов, - ты оказал помощь жертве Ях Чанга. Меня принесли в жертву чудовищу, приходящему из джунглей.
- Разделавшись с подлецами, я лишь выполнил свой долг, - заметил Конан. Если можно, то я поселюсь в вашей деревне на некоторое время. Но что это за монстр, который приходит из джунглей?!
- Никто не пережил еще встречу с ним. Люди говорят, колдун вызвал чудовище из давно прошедших веков; оно выдыхает пламя, и земля сотрясается от его поступи. Зверь держит население в крайнем ужасе и часто требует жертвоприношений. Солдаты постоянно отлавливают красивых девушек и сильных мужчин для него.
- Мне кажется, такое соседство мало полезно для здоровья, - рассмеялся Конан. - Я не так боюсь этого монстра, как не хочу задерживаться по пути в Пакчанг. Как далеко до твоей деревни?
- Несколько миль, - ответила девушка.
Вдруг тяжелый грохот сотряс землю. Стволы бамбука закачались, и хриплый рык донесся до их ушей. Конан схватился за рукоять меча, свирепая улыбка появилась на его устах. Девушка спряталась за его спину. Киммериец напрягся, точно тигр, готовый к прыжку, и замер в ожидании. На краю поляны с квакающим ревом показалась гигантская туша. Тусклое солнце осветило ужасное чудовище. Колосс был около сорока футов длиной. Его короткие ноги венчали острые когти. Гигантские челюсти были усыпаны острыми зубами, не уступавшими по величине клыкам саблезубого тигра. Могучие выпуклости на загривке по обе стороны головы говорили о неимоверной силе этой машины смерти. Ящер был отвратительного свинцового цвета. Его дыхание напоминало запах разложившегося трупа. На мгновение сквозь листву деревьев блеснул яркий луч солнца - и Конан начал действовать.
- Взберись на дерево! Он не сможет достать тебя! - прорычал он заледеневшей от страха девушке.
Кхитаянка послушалась - и внимание Конана снова переключилось на гигантского ящера. Перед ним был самый грозный противник, с которым ему когда-либо приходилось сталкиваться. Западные рыцари, туранские воины, кровожадные хищники - все казались карликами в сравнении с этим монстром, вставшим на его пути. Но лучший охотник киммерийских холмов, джунглей Куша и туранских степей тоже не был легкой добычей, которую можно сожрать в один присест. Конан стоял на месте, зная, что, если он спрячется за дерево, дракон успеет схватить девушку. В следующее мгновение, перед тем, как могучие челюсти сомкнулись на нем, киммериец отпрыгнул в сторону и устремился в заросли бамбука, увлекая чудовище за собой. Очень быстро, быстрее, чем можно было ожидать, монстр развернулся и бросился в новую атаку. Конан понял, что не успеет забраться на дерево. Блестящие стволы бамбука не удержат его, но спасение заключалось именно в них. Зажав в руке тяжелый нож, Конан ударил по основанию тонкого бамбукового стебля. Другим ударом отхватил макушку с листьями, заострив край. С такой импровизированной пикой Конан ожидал приближения противника. Могучим усилием Конан вогнал пику между челюстями ящера и с силой протолкнул ее вперед, глубоко в глотку этой машины разрушения. Челюсти резко захлопнулись, отбросив Конана на двенадцать футов в заросли бамбука.
Страшная рептилия корчилась в агонии, издавая крики боли. Дрожа от напряжения, Конан вскочил на ноги. Его руки ужасно болели, он чувствовал каждую мышцу своего избитого тела. Полуослепший от пыли, он едва не споткнулся, но вовремя отскочил от агонизирующего ящера. С жестокой улыбкой варвар вонзил нож в глаз чудовища. Лезвие прошло, как сквозь масло. Рукоятка вырвалась из его руки при последнем содрогании умирающего зверя. Киммериец от толчка снова свалился на землю, но его ужасный враг уже затих.
Стряхнув пыль, Конан, прихрамывая, направился к дереву, где укрылась девушка.
- Я, должно быть, становлюсь стар, - прошептал он, переводя дыхание. В прежние дни такая скоротечная схватка не потребовала бы стольких сил.
Он не скромничал. Вряд ли кто другой сумел бы совершить подобный подвиг, но сейчас он мог погибнуть, если бы судьба не улыбнулась ему. Остановившись, Конан махнул девушке рукой.
- Спускайся, малышка! Дракон сожрал бамбука больше, чем полезно для желудка - и не может встать, Теперь проводи меня в свою Деревню. Надеюсь, ты мне поможешь?!
ГЛАВА 9. ТАНЕЦ ЛЬВОВ
Дымок лотоса спиралью вился к потолку - вдоль стены тускло освещенной бамбуковой хижины. Подобно извивающимся щупальцам, он ароматными лентами поднимался из нефритовой трубки, зажатой в морщинистых губах старого кхитайца, который, скрестив ноги, сидел на циновке из тростника. Лицо старика было похоже на пожелтевший от времени пергамент. На вид ему было не менее ста лет, но все его движения выдавали большую скрытую энергию. Придерживая трубку левой рукой, он медленно, с наслаждением вдыхал наркотический дым. Тем временем его внимательные черные глаза изучали большого белокожего мужчину, что сидел напротив него на низкой скамеечке и быстро поглощал рис и рыбу, разложенные девушкой - той самой, которой столь чудесно удалось избежать смерти.