Солдаты вновь оцепенели, а все тело Тоби дернулось в одной массированной конвульсии, а затем юноша обмяк, и глаза у него закрылись.
Род в шоке уставился на него. Затем коснулся сонной артерии на шее у юноши и нащупал пульс. Успокоившись, он опустил юного чародея наземь. Векс!
- Здесь, Род. - Большой черный конь выдвинулся из темноты.
- Просто стой над ним и защищай его.
- Но, Род...
- Никаких "но"! - Род повернулся и, выхватив меч, кинулся к боевому порядку. - Летучий Легион! В атаку!
Векс осторожно перешагнул через неподвижное тело Тоби, так чтобы молодой чародей лежал прямо под его стальным брюхом.
Род и его рыцари обрушились на зверолюдей с флангов, как раз когда шеренга Стенькова снова побрела, спотыкаясь, к зверолюдям. Лихорадочно переводя взгляд с одного солдата на другого, Род увидел, что глаза у них остекленевшие, невидящие.
Зверолюди снова тронулись вперед, издавая пыхтящие скрежещущие звуки, походившие у них на смех. Род резко повернулся, уставясь на них, как раз когда они перешли на неуклюжий бет.
Сверкнула молния, и зверолюди проревели клич. И Род застыл на месте, но только на мгновенье от шока, потому что тут он в первый раз действительно хорошо разглядел зверочеловека.
И опознал его.
Неандерталец.
Сомневаться не приходилось: скошенный лоб, надбровные дуги, челюсть без подбородка, бугор у основания черепа... Им овладело неодолимое желание заглянуть к кому-нибудь из них в рот и проверить расположение зубов.
Затем все внутри у него похолодело от внезапной мысли. Что неандертальцам делать на Грамарие? Очевидно, атаковать.
Он заметил, как две боевые дубины взметнулись вверх, готовые обрушиться на него. Род отпрыгнул в сторону как раз, когда первая просвистела мимо него, а затем весь устремился в выпад, нацелив меч на другого костолома. Круглый щит взлетел вверх; зверочеловек ловко поймал острие на него. На какой-то миг Род уставился прямо в маленькие поросячьи глазки поверх края щита - маленькие поросячьи глазки, с яркими огненными бусинами в центре, казалось, проникавшими ему в мозг, оставляя след холодного огня, но он не сжигал, а замораживал. Он завораживал, он поглощал все его внимание, парализуя ему мозг, прекращая всякое мышление. Смутно, будто со стороны, он заметил огромную боевую дубину, взлетевшую для нового удара, но это не имело значения. Значение имели лишь эти яркие, горящие бусинки в центре глаз...
В ушах его прозвенел яростный крик, перекрывая шум боя, такой крик, какой могла б издать валькирия, если б ей действительно позволили пойти в атаку; и его мозг, казалось, окутало неожиданное тепло, вытесняя яркие горящие бусинки все дальше, дальше и дальше, пока те снова не стали парой глаз... глаз воина-зверочеловека, чья огромная боевая дубина рванулась сокрушить голову Рода.
Он отпрыгнул назад, вырвав из щита меч, и дубина просвистела рядом. Укрывшийся за круглым щитом зверочеловек зарычал и снова замахнулся дубиной. Род напал и сделал финт поверху, в лицо. Щит мгновенно вскинулся, и Род рубанул ответным выпадом сверху вниз. Острие меча чиркнуло зверочеловека по бедрам, прочертив ярко-красную линию. Тот завопил, цепляясь за ноги, и, рухнув, принялся кататься по земле. Род не задержался посмотреть; он повернулся взглянуть на боевой строй - и увидел секиру, обрушивающуюся ему прямо на синапсы, с прячущейся за ней широкой злорадной усмешкой (да, зубы-таки располагались правильно). Род отпрыгнул в сторону и рубанул, отсекая топорище.
Высоко над ним валькирия снова издала пронзительный крик - теперь он узнал его, так как слышал такой всего на прошлой неделе, когда Гвен поймала Магнуса на телепортировании печенья к себе в манеж. Черт побери, неужели эта женщина не понимала, что он не сможет так же хорошо драться, если будет тревожиться за ее безопасность!
С другой стороны, она оставалась высоко над полем боя - никакая непосредственная опасность ей по-настоящему не грозила, особенно, если учесть, что оружие Зверолюдей ограничивалось дубинами и секирами; среди них не нашлось бы и одной стрелы. Он развернулся, рубанул еще одного неандертальца. Зарычав, на него накинулись четверо врагов. А за ними, половина солдат лежала мертвыми на берегу, орошая песок своей кровью. В нем вскипела ярость, и он ревел, даже отступая под их натиском, яростно делая мечом финты и выпады, еле удерживая нападающих за пределами досягаемости дубин. Позади них, заметил он, застывшие солдаты снова ожили; и подняли нестройный крик ярости, увидев своих убитых товарищей. Ближайший зверочеловек оглянулся через плечо, махнув дубиной далеко в стороне от цели. Род сделал выпад ему под щит, и тот завизжал, согнувшись пополам. Его товарищи пролаяли что-то неблагозвучное и нажали на Рода. Сзади к ним подбегали двое солдат, замахнувшись как следует мечами. Род отскочил назад и приготовился стойко вынести тошнотворный стук вонзившейся в мясо стали. Его противники рухнули, а оставшийся зверочеловек в отчаянии оглянулся. Пораженный зверочеловек резко повернулся обратно лицом к Роду - и согнулся на его клинке. Род выдернул сталь как раз перед тем, как вонзившаяся алебарда закончила агонию воина. Ее владелец издал кровожадный победный рев и снова повернулся к боевому строю. Род последовал его примеру, борясь с тошнотой. Сейчас для этого нет времени; ему надо напомнить солдатам.
- Глаза? Не смотрите им в глаза!
И поэтому, конечно же, половина солдат тут же столкнулись с врагами взглядами в упор и замерли, как вкованные.
Валькирия снова пронзительно закричала, и солдаты, дернувшись, очнулись. Их алебарды поднялись для отражения секир...
Сверкнула молния, взорвался гром.
Род увидел, что солдаты опять стоят, застыв на месте. А высоко над ним внезапно оборвался вой.
- Гвен! - взревел Род. Он уставился на небо, неистово пронзая взглядом тьму - и увидел устремившуюся вниз тень потемнее. Развернувшись, он с усилием побежал от берега, а затем резко оглянулся, уставясь на пикирующий силуэт, и побежал обратно, следя, как он становится все больше и больше.
Затем он грохнулся на него, как камень, сплошь из костей и жил. В голове у него вспыхнула боль, небо усеяли звезды. Мириад крошечных уколов вонзился ему в спину и бока, а уши его наполнило хором треска, словно от рухнувшего леса. Диафрагма у него выгнулась вверх; охваченный чуть ли не паникой, он пытался вобрать воздуху в легкие, тем более что тот пах духами, подаренными им Гвен на прошлое Рождество. Он опустил взгляд на уложившую его неуправляемую ракету и на доблестный куст, отдавший жизнь за правое дело. Род испытывал благодарность к этому кусту; Гвен была женщина изящная, но не легковесная, особенно когда снижалась со скоростью в двадцать миль в час.