- Мама!
Гвен в удивлении отшатнулась, а затем расцвела лучистой улыбкой, когда поняла, что у нее на руках внезапно очутился младенец.
- Магнус, мой милый малютка! Значит, ты явился пожелать родителям счастливого плавания?
Глаза ее потемнели, когда ребенок кивнул, и Род догадался, о чем она думает - о том, что мама с папой могут и не вернуться домой к малышу. Ее требовалось отвлечь.
- Что это у него там - мячик?
Магнус держал тусклый серый сфероид, дюйма четыре в диаметре - и его поверхность внезапно зарябилась. Род уставился во все глаза.
Гвен увидела выражение отвращения у него на лице и быстро сказала:
- Не волнуйся, милорд. Это всего-навсего ведьмин мох, с коим он несомненно играл.
- О. - Род хорошо знал эту субстанцию; она была разновидностью плесени, имевшей особое свойство откликаться на мысли проецирующих телепатов. Род сильно подозревал, что она внесла немалый вклад в развитие эльфов, вервольфов и других населявших грамарийский ландшафт сверхъестественных созданий. - Когда же он начал баловаться с...
Он оборвал фразу, потому что мячик в руке ребенка менялся - и Магнус в удивлении глядел на него во все глаза. Он вытянулся вверх, сплющился и уменьшился снизу, где разделился надвое на отрезок в половину своего роста, а по бокам отделились два кусочка. Верхушка сформировалась в шар поменьше, и форму фигуры начали определять вмятины и линии.
- Что он делает? - прошептала Гвен.
- Боюсь догадываться. - Но Род с болезненной уверенностью знал, чего ему предстоит увидеть.
И оказался прав, так как комок закончил свое преображение и взмахнул опасным на вид боевым топором, открывая щель рта и показывая клыки, которые сделали бы честь и саблезубому тигру. Обозначившиеся поросячьи глазки покраснели от безумной жажды крови, и он принялся неуклюже подыматься по руке Магнуса.
Ребенок пронзительно закричал и отшвырнул его от себя как можно дальше. Уродец приземлился на палубу, осев на один бок; но этот бок выпучился в прежнюю форму, когда он поднялся на ноги и заковылял по палубе, выискивая, чего бы разграбить.
Магнус уткнулся головой в грудь Гвен, воя от ужаса.
- Вот, милый, он сгинул, - заверила его она, - или сейчас же сгинет и, сузив глаза, обратила горящий взгляд на миниатюрного монстра. Он сделал один шаг, и нога у него превратилась в мякиш.
- Этот зверочеловек, - прошептал Род, - злая пародия на неандертальца.
Еще один шаг, и модель зверочеловека снова превратилась в мяч.
- Но ведь малыш не видел никаких сражений! - запротестовал Род. - Как же он смог...
- Милорд, - процедила сквозь зубы Гвен, - мох не сохранит свой вид, если я не буду принуждать его. Другой разум борется со мной за преобразование его.
- Тогда избавься от него - побыстрее! Кто его знает, еще найдет, чего доброго, себе подобную, и пойдут размножаться естественно!
- Готово, - отрезала Гвен.
Ведьмин мох превратился в такой гладкий шар, что так и сверкал, а потом рванул с палубы и устремился далеко-далеко, направляясь к горизонту.
Гвен снова переключила внимание на Магнуса.
- Вот, детка, вот! Ты в этом не виноват; это какой-то злой и бессердечный человек так переделал твой мячик, чтобы напутать малыша! - Она подняла взгляд на Рода со смертью в глазах. - Кто мог такое натворить?
- Не знаю, но выясню. - Род и сам испытывал желание кого-то покалечить. Он быстро окинул взглядом палубу, поглядел даже на снасти, пытаясь найти кого-то смотревшего на них - но в поле зрения находилось только двое матросов, и ни тот, ни другой даже не косились в их сторону.
Но брат Чайлд все еще что-то записывал в своей книге.
Род уставился на него. Этого не могло быть. Но... Он снова подошел к брату Чайлду, ступая легко, почти на цыпочках, и, вытянув шею, глянул через плечо монаха на записываемые им слова.
- "...они были огромными, - гласила рукопись, - со свисавшими до колен руками и утиравшимися им в самые подбородки клыками. Глаза у них были безумными красными точками, подобающими более свинье, нежели человеку, и светились они на голове, подобной шару, но слишком маленькой для столь великого тела. Единственным оружием им служил огромный и смертоносный топор, и они всегда рыскали с ним, ища, кого бы убить".
* * *
- Ты не понимаешь, чего просишь, - воскликнул Пак. - Я же всегда был создан для битвы, род Гэллоуглас! Ты хоть представляешь, какие возникают возможности поозорничать, когда люди воюют?
- Очень даже неплохо, - мрачно ответил Род, - Слушай, я знаю, как тяжело не лезть в бой - но ты должен думать о благе всего Грамария, а не только о собственных развлечениях.
- Кто сказал, будто я должен? - огрызнулся, свирепо нахмурившись, эльф.
- Я, - ответил Бром О'Берин; и Пак, бросив один лишь взгляд на чело своего государя, живо сник.
- Ну тогда, значит, должен, - вздохнул он. - Но почему непременно я? Неужели нет никаких других эльфов, способных выполнить такую простую задачу?
- Нет, - отозвался с абсолютной уверенностью Род. - Она кажется простой только тебе. Мне приходят на ум лишь несколько других эльфов, которые, возможно, сумеют с ней справиться - но ты единственный, в ком я уверен.
Пак заметно надулся от самомнения.
- Ты единственный, - еще больше поднажал Род,- у кого хватит воображения и красноречия, чтобы провернуть это дело.
- Ты сделаешь это, - строго приказал Бром, - а не то ответишь передо мной, хобгоблин, когда закончится битва.
- А, ладно, сделаю, - вздохнул Пак, но также и приосанился. - Но все равно, Чародей, не понимаю, зачем монаху нужен кто-то, рассказывающий о происходящем, когда он сможет все увидеть собственными глазами.
- Вот это-то и есть самое первое, что тебе придется устроить, не так ли? Какой-нибудь способ сделать его ослепшим на протяжении битвы. Но ничего постоянного, - поспешно добавил Род, увидев, как заблестели у Пака глаза.
- Ладно уж, - вздохнул эльф, - да будет так. Мы погрузим его во мрак только на час-другой. Но какая с того польза, если я буду рассказывать ему, что происходит?
- Но ты не станешь этого делать, - возразил Род. - Тебе надо рассказывать ему то, чего не происходит.
- Чего-чего? - уставился на него Пак. - Я правильно расслышал? Мне надо говорить: "Нет, выше голову! Дождь не льет, а луна не светит! Солдаты не жмут дружески руки зверолюдям, и не уступают ни пяди!" Что еще за глупости?