Мерри взглянул на каменные зубья, на их неровный строй: они исчернели и выветрились, те покосились, другие упали, третьи надломились или искрошились – ни дать ни взять голодный старческий оскал. Он подумал, зачем бы им тут торчать, и понадеялся, что конунг не поедет между ними в густеющую темень. Потом он различил по обеим сторонам дороги множество палаток и навесов, но расположены они были поодаль от сумрачного леса и даже теснились к обрыву. Большая часть лагеря находилась справа, где Фириэнфельд распластался вширь, а слева палаток было поменьше, и среди них высился шатер. Оттуда выехал навстречу им конник, и они свернули с дороги.
Конник приблизился, и Мерри увидел, что это женщина – длинные перевитые волосы ее блистали в сумерках, но она была в шлеме, одета в кольчугу, опоясана мечом.
– Привет тебе, властитель Мустангрима! – воскликнула она. – Всем сердцем радуюсь твоему возвращению.
– Нерадостный у тебя голос, Эовин, – молвил конунг. – Ты чем-то опечалена?
– Нет, все идет как должно, – отвечала она и вправду глухим голосом, словно превозмогая слезы; да едва ли, подумал Мерри, вон у нее какое суровое лицо. – Все как должно. Конечно, людям тяжко было в одночасье собираться в дальний путь и покидать родные дома. Многие горько роптали – давно уж не звучал призыв на брань средь наших зеленых равнин, – но непокорства не было. Ополченье, как видишь, в сборе. И ночлег твой готов: я наслышана о вашей победе и знала, когда тебя ждать.
– А, стало быть, Арагорн приехал! – воскликнул Эомер. – Он еще здесь?
– Нет, здесь его нету, – сказала Эовин, отвернувшись и глядя на сумрачные вершины, южные и восточные.
– А где же он? – спросил Эомер.
– Не знаю, – сказала она. – Он прискакал ночью и уехал вчера на рассвете, солнце еще не встало из-за гор. И где он теперь – не знаю.
– Ты горевала, дочь, – снова сказал Теоден. – О чем твоя печаль? Была ли, скажи, речь о той дороге? – И он указал на чернеющий путь между каменных вех к Двиморбергу. – Была ли речь о Стезе Мертвецов?
– Да, государь, – ответила Эовин. – Он ушел в смертную тьму, из которой нет возврата. Я не сумела его отговорить. И где он теперь – не знаю.
– Значит, пути наши разошлись, – сказал Эомер. – Он сгинул во тьме, и биться мы будем без него, обделенные надеждой.
Медленно, в безмолвии проехали они наверх травянистым вересковым лугом и спешились возле шатра конунга. Все было для всех приготовлено, а о Мерри позаботились особо: для него разбили палатку возле огромного шатра. Там он и сидел один-одинешенек, и мимо него проходили люди – на совет к конунгу. Темнело все больше, западные вершины высились в звездных венцах, и непроглядная тьма застилала восток. Уже почти исчезли из виду каменные зубья, но за ними из ночной мглы проступала черная громада Двиморберга.
– Что еще за Стезя Мертвецов? – тихо разговаривал Мерри сам с собой. – Какая такая Стезя? Да, а вот я-то один остался не при деле из всего нашего Отряда. Всех судьба разбросала: Гэндальф с Пином отправились воевать на востоке, Сэм и Фродо – в Мордор, а Бродяжник, Леголас и Гимли уехали Стезей Мертвецов. Наверно, скоро выпадет и мой черед. Знать бы хоть, о чем они там совещаются, что надумал конунг. А то я ведь теперь с ним повязан – куда он, туда и я.
Невеселые мысли шли ему на ум, а вдобавок он еще вдруг ужасно проголодался и решил выйти поглядеть, неужто же он один здесь такой голодный. Но в это время грянула труба, и его, оруженосца конунга, вызвали прислуживать государю за столом.
В глубине шатра, за узорчатыми занавесями, были разостланы шкуры, и за низеньким столом сидели Теоден, Эомер и Эовин, а с ними Дунгир, правитель Укрывища. Мерри занял свое место позади конунга, но вскоре тот, очнувшись от глубокой задумчивости, с улыбкой обернулся к нему.
– Иди сюда, сударь мой Мериадок! – сказал он. – Негоже тебе стоять. Покуда мы пребываем в моих владениях, ты будешь сидеть возле меня и тешить мне сердце своими рассказами.
Хоббита усадили на скамью по левую руку от конунга, но до рассказов дело не дошло. Трапеза была молчаливая, слова роняли скупо; наконец Мерри собрался с духом и все-таки задал вопрос, вертевшийся у него на языке.
– Уже дважды, государь, слышал я о Стезе Мертвецов, – сказал он. – Что это за Стезя? И куда отправился этой Стезею Бродяж… то есть Арагорн?
Конунг лишь вздохнул, и тщетно Мерри ждал ответа; потом Эомер сказал: