— Все может быть, — озабоченно ответил Гэндальф. — Но Арагорна здесь не ждут. Его приход будет неожиданностью и для Денетора. И так, мне кажется, будет лучше. Я, во всяком случае, не собираюсь никого предупреждать о его приходе.
Они уже подошли к высокой двери из полированного металла. Гэндальф остановился.
— Сейчас не время заниматься историей Гондора, хотя лучше бы тебе ее знать. Послушай меня и сделай, как я говорю. Не очень-то мудро сообщать могучему Правителю о смерти наследника и одновременно о прибытии претендента на трон. Это ты, надеюсь, понимаешь?
— Как претендента? — ошеломленно переспросил Пиппин.
— Вот именно, — ответил маг. — Если ты топал столько дней, заткнув уши и не слишком обременяя голову, очнись хоть сейчас! — и он постучал в дверь, которая тотчас же распахнулась.
Они вошли в зал, своды которого покоились на огромных колоннах черного мрамора. Вершины колонн украшали изваяния неведомых животных, ветвей и листьев, по потолку шла цветная роспись по зеленому полю. Ни гобеленов, ни занавесей, ни дерева не было в этом длинном торжественном зале. Между двумя рядами колонн застыли мраморные фигуры. Пиппин вздрогнул, заметив в чертах их лиц сходство с Каменными Стражами на Андуине.
В дальнем конце зала на ступенчатом возвышении стоял пустой мраморный трон; позади него на стене мерцало драгоценными камнями изображение цветущего дерева.
У подножия трона на широкой ступени в простом кресле из черного камня сидел старик с коротким белым жезлом в руках. Он не поднял глаз на вошедших, продолжая рассматривать что-то у себя на коленях.
Гэндальф остановился в трех шагах от кресла.
— Приветствую Денетора, сына Эктелиона! — звучно сказал он. — В этот мрачный час я пришел с вестями и советом.
Старик поднял голову. Пиппин ждал в нем сходства с Боромиром, но резкие и гордые черты лица Правителя, глубокие темные глаза напомнили ему Колоброда.
— Да, ты прав, час мрачен, — медленно произнес Денетор, — но мы привыкли видеть Митрандира именно в такие часы. — Он надолго замолчал. — Знаки предвещают близкую гибель Гондора. Горько думать о том, что впереди, но еще горше уже случившееся. Мне сказали, что с тобой придет тот, кто видел гибель моего сына. Это он?
— Да, — ответил маг. — Их было двое. Его товарищ остался с Теоденом Роханским и прибудет позже. Они оба — полурослики, но предсказание говорит не о них.
— Полурослики, — мрачно повторил Денетор. — Это они внесли смуту в наши дела, из-за них погиб мой сын. О, Боромир! — простонал он. — Как ты нужен сейчас! Почему тебе выпал этот жребий, почему не брату твоему?
— Скорбь лишает тебя справедливости, Правитель, — сурово заметил Гэндальф. — Боромир сам выбрал свой жребий и не уступил его никому. Он был сильным человеком и умел настоять на своем. Я хорошо узнал его за долгий путь, пройденный вместе. Но скажи, откуда в Минас Тирите известно о его гибели? Кто сообщил о ней?
— Я получил вот это, — произнес Денетор. Гэндальф и Пиппин увидели на коленях Правителя две половины разрубленного большого рога, окованного серебром.
— Рог Боромира! — не удержавшись, вскрикнул Пиппин.
— Да, — ответил Денетор. — А раньше им владел я, а еще раньше — каждый старший в нашем роду с самых дальних времен, еще при Королях, когда Ворондил, отец Мардила, охотился на диких быков в далеких полях Руна. Тринадцать дней назад я слышал звук этого рога с севера. Он никогда не зазвучит снова, но Река принесла мне обломки. — Он помолчал. Его темные глаза остановились на лице Пиппина. — Что скажет об этом полурослик?
— Тринадцать дней… — подумал вслух Пиппин, — да, пожалуй, так оно и есть. Да, я помню, Боромир затрубил в рог, но помощь не пришла, только орки…
— Значит, ты в самом деле был там? — глаза Денетора так и впились в Пиппина. — Ну, говори! Почему не пришла помощь? Почему ты жив, а могучий воин пал, хотя против него были только орки?
Пиппин вспыхнул.
— И для самого могучего довольно бывает одной стрелы, а Боромиру досталась туча. Когда я видел его в последний раз, он привалился к дереву, чтобы выдернуть из раны арбалетную стрелу с черными перьями. А потом орки оглушили меня и схватили. С тех пор я не видел твоего сына, повелитель, но я не забуду его, — закончил он. — Боромир был доблестным воином и погиб, спасая нас от прислужников Врага. Мертвый — он так же дорог мне, как был дорог живой.
Пиппин поднял голову и посмотрел в глаза Денетору. Незнакомая прежде гордость проснулась в нем, уязвленная насмешливым и недоверчивым тоном Правителя. Неожиданно для самого себя хоббит откинул полу плаща, обнажил меч и положил его к ногам Денетора.