В шатре Теодена Мерри застал еще одного гонца из Гондора, и тут же узнал, что накануне, на заходе солнца, от границ Мордора поднялась Тьма, она сгущается, и по всей стране до самых Туманных Гор разлился мрак.
Теоден глубоко задумался, а потом отдал приказ Всадникам выступать немедленно, не дожидаясь прибытия всех отрядов. Они должны по мере подхода выступать в направлении Гондора. Эомер вышел и сейчас же затрубили трубы. В неподвижном мрачном воздухе звуки были хриплыми и дребезжащими.
Правитель положил руку на плечо Мерри. – Ну, вот, добрый Мериадок, я иду в бой. Ты свободен от своих обязанностей, но не от моего дружеского расположения. Мне бы хотелось, чтобы оставшись здесь, ты служил Эовин. Она будет замещать меня.
– Правитель, – дрожащим голосом со слезами на глазах проговорил Мерри, – я хочу только одного: быть рядом с вами. Все мои друзья отправились на войну, а я должен остаться в стороне?
– Но наши кони слишком велики для тебя. Тебе не справиться с ними.
– Тогда привяжите меня к седлу, но не оставляйте здесь! – взмолился Мерри. – А если нельзя ехать верхом, позвольте бежать за вами. Пусть я сотру ноги до колен, но не отстану!
Теоден улыбнулся. – Ну, зачем же так! Лучше я возьму тебя к себе в седло. Хорошо, – решил он, – будешь сопровождать меня в Эдорас. Войска выступят оттуда.
Мерри отошел сильно опечаленным, но тут его крепко взяли под руку, и он увидел Эовин.
– Идем со мной, доблестный Мериадок, – сказала она без улыбки. – Арагорн просил меня подобрать тебе подобающее вооружение.
Она привела его в шатер свиты Теодена. Там оружейник вручил Мерри шлем, круглый щит с белым конем на зеленом поле и другое необходимое снаряжение по росту.
– Ни кольчуги, ни панциря для тебя не нашлось, – сказала Эовин, – а сейчас выковывать уже поздно. Но вот тебе от меня кожаная куртка и пояс для твоего меча. Пусть они принесут тебе удачу. Прощай, добрый Мериадок, может, мы еще свидимся.
Мерри в ответ молча низко поклонился ей.
В полдень они были в Эдорасе. Тьма по-прежнему окутывала все кругом стылым саваном. Казалось, что наступил поздний вечер. Теоден отдавал приказания вновь прибывшим отрядам, а потом, отпустив военачальников, ласково но твердо простился с Мерри.
– На полях Гондора, – сказал правитель, – нам предстоит такая битва, в которой падут многие могучие воины. Для тебя там не найдется ничего, кроме гибели.
– Кто может это знать? – пылко возразил Мерри. – Я ваш оруженосец, и мое место рядом с вами. Я не хочу, чтобы обо мне потом говорили, как о ненужной вещи, от которой всем хочется избавиться.
– А я хочу спасти тебя, – грустно отвечал Теоден. – Не забывай, ты обещал повиноваться мне. Если бы битва шла у стен Эдораса, я не сомневаюсь, что о твоих бы подвигах сложили песни. Но до Гондора сто двадцать лиг. Никто из Всадников не может взять тебя с собой. Это мой приказ, Мериадок, и больше мы не будем говорить об этом.
Мерри ничего не оставалось делать, кроме как уйти. Донельзя огорченный, он смотрел как строились войска. Почувствовав рядом чье-то присутствие, хоббит обернулся и увидел молодого Всадника.
– "Для твердой воли нет преград", – шепнул Всадник, – так говорят у нас в Ристании. Мне кажется, ты хотел бы быть вместе с правителем в этом походе?
– Да, очень хотел, – ответил Мерри, – но...
– Так можешь ехать со мной, – неожиданно сказал воин и подмигнул ошеломленному хоббиту. – Сядешь впереди, я прикрою тебя плащом, в этом сумраке никто не заметит, – и добавил с затаенной скорбью: – нельзя отказывать тому, кто так стремится помочь. Но никому ни слова! Идем, пора собираться.
– Очень благодарен вам! – радостно ответил Мерри. – Но я не знаю даже вашего имени.
– Разве? – усмехнулся Всадник. – Зови меня Дернхельм.
Вот так и случилось, что когда войска Ристании выступили, Мерри сидел в седле впереди Дернхельма, а серый конь воина даже не замечал этого, потому что молодой воин, хотя и был силен и ловок, но все-таки и ростом и статью уступал другим Всадникам.
Первый ночлег был в ивовых зарослях над рекой в двадцати лигах от Эдораса. Утро лишь незначительно отличалось от ночи. Когда Всадники приблизились к болотам неподалеку от земель энтов, их нагнали гонцы с известиями о нападении на восточные границы Ристании и об огромных стаях орков, собиравшихся возле Ристанийского Ущелья.
Выслушав безрадостные новости, Эомер только махнул рукой и скомандовал: – Вперед! Поворачивать поздно. У нас один Враг и мы должны спешить. Вперед!
Скоро пересекли границы Ристании. Дорога потянулась вдоль подножия горной гряды, на вершинах которой кое-где дымились погасшие маяки. Мрак впереди становился все более плотным, вокруг лежали холодные, мрачные земли. И не в одном сердце огонек надежды трепетал под ветром сомнений.
Шли пятые сутки похода. Войска заночевали в сосновой роще возле холмов Эленаха. За ними раскинулся мрачный и обширный Лес Друадан, как бы закрывавший дорогу на Восточный Анориен.
Мерри лежал на земле, закутавшись в одеяло. Усталость и мрачные мысли не давали ему уснуть. Теперь он уже раскаивался в своем поступке. Как ни крути, а приказ правителя он нарушил. Теоден, узнав о том, что хоббит в отряде, был так недоволен, что не захотел его видеть. От Дернхельма было мало радости. За всю дорогу он сказал всего несколько слов. Мерри закрыл глаза, потом открыл. Разницы почти не было. Под деревьями было душно и темно. Сквозь ветви не мигала ни одна звезда. Тьма, опасности, близость сражения угнетали молодого хоббита. Где-то неподалеку были орки. Несколько Всадников, посланных в разведку, не вернулись. Мерри прислушался и снова ему показалось, что вдали рокочут барабаны. Ему стало еще больше не по себе, и он подумал – как там Пин? Но от этой мысли лучше не стало. Мерри не мог представить себе Город, которого раньше никогда не видел, и любезного друга Пина в нем.
Неожиданно звуки барабанов резко придвинулись. Между деревьев замелькали прикрытые фонари. Мерри встревожено привстал и в ту же секунду об него споткнулись. Голос Эльфхельма, начальника их отряда, проклял древесные корни. Это было уже слишком!