— Да, Сэм, все кроме моря, — ответил Фродо и повторил как бы про себя. — Кроме моря.
Фродо поговорил с Элрондом, и было решено, что они выступят на следующее утро. К их радости, Гэндальф сказал:
— Думаю, что я тоже должен идти. По крайней мере до Пригорья. Хочу увидеться с Баттербуром.
Вечером они зашли к Бильбо.
— Что ж, если вы должны идти, значит, должны, — сказал он. — Жаль. Я теряю вас. Приятно будет думать, что вы дома. Но я стал таким соней.
Затем он отдал Фродо митриловую кольчугу и жало, забыв, что когда-то уже сделал это. Он дал ему также три книги записей, сделанных им в разное время. На их красных переплетах было написано «Переведено с эльфийского Б. Т.»
Сэму он дал мешочек с золотом.
— Последняя капля сокровищ Смога, — сказал он. — Пригодится, если ты задумаешь жениться, Сэм. — И Сэм покраснел.
— У меня нет ничего для вас, мои юные друзья, — сказал он, обращаясь к Мерри и Пиппину, — кроме доброго совета. — И он дал им немало советов, добавив в лучших традициях Удела. — Не допускайте, чтобы ваши головы становились слишком великими для шляп. Если будете продолжать расти, скоро одежда обойдется вам в копеечку.
— Если вы хотите побить старого Тука, — парировал Пиппин, — не вижу, почему бы нам не попытаться побить бычьего рева.
Бильбо засмеялся и достал из кармана две прекрасных трубки с жемчужными наконечниками и отделкой из серебра.
— Думайте обо мне, когда будете курить их, — сказал он. — Их сделали для меня эльфы, но я больше не курю. — Тут он уснул ненадолго, а проснувшись, сказал. — Где мы остановились? Да, конечно, подарки. И, кстати… Кстати, я вспомнил кое-что, Фродо, а где мое кольцо?
— Я потерял его, Бильбо, дорогой, — ответил Фродо. — Точнее, я избавился от него.
— Какая жалость! — проговорил Бильбо. — Я хотел бы еще раз взглянуть на него. Но что я говорю глупости! Для этого ведь вы и уходили — чтобы избавиться от него. Но все это так сложно, и у меня смешалось в голове: дела Арагорна, и Белый Совет, и Гондор, и Всадники, и южане, и элефанты, ты на самом деле видел элефанта, Сэм? — и пещеры, и башни, и золотые деревья, и бог знает еще что.
Я, очевидно, пришел домой из своего путешествия слишком прямой дорогой. Думаю, Гэндальф мог бы и мне кое-что показать. Да, но ведь все началось после моего возвращения. Да и поздно: мне сейчас кажется гораздо удобнее и приятнее сидеть здесь и слушать об этом. Огонь здесь такой уютный и еда очень хороша, а когда захочешь, к тебе приходят эльфы. Чего еще можно пожелать?
С последними словами голова Бильбо опустилась на грудь, и он уснул.
Вечер сгущался в комнате, огонь в очаге горел ярче. Они смотрели на спящего Бильбо и видели, что он улыбается во сне. Некоторое время они сидели молча. Затем Сэм, осмотревшись по сторонам, негромко сказал:
— Не думаю, мастер Фродо, чтобы он много писал, пока мы отсутствовали. Он не сможет записать наш рассказ.
Бильбо открыл глаза, как бы услышав.
— Понимаете, я стал таким сонливым, — сказал он. — А когда у меня есть время писать, я люблю писать только стихи. Фродо, ты как-то привел в порядок здесь все. Возьми с собой мои заметки, бумаги и мой дневник тоже, если захочешь. Понимаешь, теперь у меня для этого мало времени. Пусть тебе поможет Сэм, а когда вы все разберете, возвращайтесь, и я перечитаю. Я не буду слишком критиковать.
— Конечно, я это сделаю, — сказал Фродо, добавив. — И, конечно, я скоро вернусь: теперь это не опасно. Есть настоящий король, и он скоро наведет порядок на дорогах.
— Спасибо, мой дорогой, — сказал Бильбо. — Это принесет мне большое облегчение.
Тотчас же он снова уснул.
На следующий день Гэндальф и хоббиты попрощались с Бильбо в его комнате, потому что у дверей было холодно; попрощались они и с Элрондом и другими жителями Раздола.
Элронд пожелал им счастливого пути и сказал:
— Я думаю, Фродо, может быть, вам и не понадобиться возвращаться. В это же время года, когда листья золотятся перед падением, ищите Бильбо в лесах Удела. Я буду с ним.
Никто не слышал этих слов, но Фродо их запомнил.
7. ДОРОГА ДОМОЙ
Наконец хоббиты повернулись лицами к дому. Им очень хотелось снова увидеть Удел; но вначале они ехали медленно, потому что заболел Фродо. Когда они подъехали к броду Бруинен, он остановился, и, казалось, не хотел въезжать в воду; и они заметили, что глаза его не видят ни их, ни окружающего. Весь этот день Фродо молчал. Было шестое октября.
— Тебе больно, Фродо? — спросил Гэндальф негромко, подъехав к нему.
— Да, — ответил Фродо. — В плече. Рука болит, и память о Тьме тяготит меня. Это было ровно год назад.
— Увы! Существуют раны, которые невозможно излечить полностью, — сказал колдун.
— Боюсь, со мной именно так, — согласился Фродо. — Настоящего возвращения назад не будет. Хоть я и вернусь в Удел, это будет не то: я сам уже не тот. Я ранен ножом, жалом, зубом и тяжелой ношей. Где мне найти отдых?
Гэндальф не ответил.
К концу следующего дня боль и беспокойство прошли, и Фродо был снова весел, так весел, как будто забыл о тьме прошлого. После этого путешествие шло хорошо, и дни бежали быстро; они ехали не торопясь и часто задерживались в прекрасных лесах, где листья отсвечивали красным и желтым на осеннем солнце. Наконец они прибыли на Заверть; день клонился к вечеру, и темная тень холма лежала на дороге. Фродо попросил всех поторопиться и не смотрел на холм, но проехал через тень со склоненной головой и завернувшись в плащ. Ночью погода изменилась, подул западный ветер, пахнущий дождем, и желтые листья кружили в воздухе, как птицы. Когда они приехали в Четвуд, ветви деревьев были почти голые и большой занавес дождя закрывал от их взора холм Пригорья.