Фарамир уехал из столицы. «Передохнуть ему не дают, — перешептывались люди. — Наместник слишком много требует от сына; теперь, когда один сын погиб, на Фарамира легли двойные обязанности». И все смотрели на север, ожидая прибытия союзников и спрашивая: «Где рохирримы?»
Фарамир уехал не по собственному желанию. Наместник привык навязывать свою волю совету, а в эти дни еще меньше, чем прежде, был склонен выслушивать чужие мнения. Однако рано утром совет был созван. Все военачальники единодушно подтвердили, что ввиду опасности, угрожающей с юга, сил в городе и в стране недостаточно, чтобы начинать военные действия, пока не прибудут роханские всадники. Остается расставить воинов у стен и ждать.
— Но несмотря ни на что, — произнес Денэтор, — нельзя легкомысленно забывать о дальних оборонных укреплениях. Стены Риммас были построены с таким трудом. И Враг должен подороже заплатить за переход через Реку. Если он пойдет большими силами, которые смогут угрожать нашей столице, то не сумеет переправиться ни у острова Кайр-Андрос, где переправе мешают болота, ни на юге в Лебенине, где Река широко разливается и нужно иметь флот, чтобы ее переплыть. Вероятнее всего, весь удар придется на Осгилиат, как было, когда его удержал Боромир.
— Тогда была только проба сил, — сказал Фарамир. — А сейчас даже если переправа обойдется Врагу потерями, в десять раз большими, чем наши, мы утратим неизмеримо больше, ибо ему легче потерять целую армию, чем нам один отряд. Те же, которых мы оставим в отдаленных местах и укреплениях, окажутся отрезанными и погибнут, если Враг перейдет Реку.
— Что станет с Кайр-Андросом? — спросил князь Имрахил. — Ведь если мы хотим защитить Осгилиат, надо обязательно удержать и эти укрепления. Нельзя забывать об опасности, грозящей нам с левого фланга. Рохирримы, может быть, придут, а может быть, нет. Фарамир сообщил нам, что за Черными Вратами собралась огромная сила. Оттуда выйдет не одна армия, и наверняка Враг попробует ударить сразу в нескольких местах.
— На войне ничего не делается без большого риска, — ответил Денэтор. — В Кайр-Андросе у нас есть гарнизон, подкрепление туда мы пока послать не можем. Но Великую Реку и Пеленнор я без борьбы не отдам, пока есть храбрые полководцы, готовые без колебаний выполнить приказ своего Повелителя.
При этих словах все замолчали. После долгого молчания подал голос Фарамир.
— Я не собираюсь прекословить тебе, отец, — сказал он. — Раз судьба отняла у тебя Боромира, я готов идти, куда велишь, и сделаю все, что в моих силах, чтобы его заменить. Ты приказываешь?
— Да, — сказал Денэтор.
— Тогда прощай, отец, — сказал Фарамир. — Если я вернусь, может быть, ты будешь лучше думать обо мне.
— Это будет зависеть от того, с чем вернешься, — ответил Денэтор.
Последний, с кем говорил сын Наместника перед уходом на восток, был Гэндальф.
— Не спеши, не ищи сгоряча случая отдать жизнь, — сказал маг. — Ты еще будешь нужен здесь для мирных дел. Отец тебя любит, Фарамир, он об этом вспомнит в последнюю минуту. Будь здрав!
Вот так Фарамир снова отправился навстречу опасностям, взяв с собой малое число воинов из тех, кого можно было отпустить из гарнизона крепости и которые хотели идти добровольно. Со стен Города люди смотрели в сторону разрушенного Осгилиата, пытаясь угадать, что там делается, и ничего не видя сквозь даль и тьму. Пока одни устремляли взоры на Осгилиат, другие всматривались в северный горизонт и мысленно считали гоны от Минас Тирита до владений Феодена. «Придет ли он? Помнит ли старые договоры?» — спрашивали они в тревоге.
— Да, придет, — отвечал Гэндальф, если вопрос был обращен к нему. — Даже если опоздает, придет. Но подумайте: Красная Стрела могла дойти до Феодена только два дня назад, а дорога оттуда далека.
Первые новости пришли ночью. От переправы на Андуине прискакал гонец и доложил, что из крепости Минас Моргул вышла большая армия и идет к Осгилиату. К ней присоединились полки жестоких рослых южан из Харата.
— Стало известно, — добавил гонец, — что их снова ведет Черный Король; он еще на том берегу, а страх перед ним уже перешел Реку.
Этими зловещими новостями закончились третьи сутки пребывания Пипина в Минас Тирите. Мало кто сумел заснуть в городе в ту ночь. Все понимали, что надежды почти не осталось и что даже Фарамир не сможет долго удерживать переправу на Андуине.