И вот в конце концов Город был осажден, заключен в кольцо врагов. Стена Раммас была пробита, и весь Пеленнор оставлен Врагу. Последнее известие, дошедшее извне, принесли люди, успевшие прибежать с северной дороги до закрытия Ворот. То были остатки отряда, охранявшего дорогу из Анориена и Рохана к предместьям. Ими командовал Инголд, тот самый, что неполных пять дней назад пропустил в город Гэндальфа и Пиппина, когда еще сияло солнце и утро несло надежду.
— Новостей о рохирримах нет, — доложил он повелителю. — Теперь уж Рохан не придет. А если и придет, то не спасет нас. До нас дошли вести, что из-за реки через Андрос пришло новое войско. Оно очень сильно: полчища орков со знаком Ока и несметные толпы людей, каких мы прежде не встречали. Невысокие, но широкоплечие, угрюмые, бородатые, точно гномы, и с большими топорами. Мы думаем, они пришли с далекого востока, из какой-то варварской земли. Они захватили северную дорогу и, должно быть, уже вторглись в Анориен. Рохирримы не могут прийти.
Ворота закрылись. Всю ночь часовые на стенах слышали, как шумел враг, кишевший снаружи: там жгли поля и деревья и рубили без разбора всех, кого заставали за стенами Города, живых или мертвых. Врагов, перешедших Реку, во тьме трудно было сосчитать, но когда на равнину прокралось утро – точнее, его тусклая тень, – стало ясно, что даже у ночного страха глаза не велики. Равнина потемнела от марширующих отрядов, и в сумраке вокруг осажденного города повсюду, насколько хватал глаз, будто грибы-поганки выросли большие скопления черных и багровых палаток.
Деловито, как муравьи, орки торопливо копали глубокие траншеи, огромным кольцом охватившие город на расстоянии полета стрелы. Когда траншеи были готовы, каждую заполнили огнем, хотя никто не видел, как его разожгли и поддерживали, умением или колдовством. Весь день продолжалась эта работа, а люди Минас-Тирита смотрели, не в силах помешать ей. Едва орки заканчивали рыть очередной отрезок траншеи, как подъезжали большие телеги, и новые отряды орков, укрывшись в ней, принимались устанавливать огромные метательные снаряды. На стенах же Города не было ничего подобного, чтобы обстрелять врага и прекратить эту работу.
Поначалу осажденные смеялись, не слишком опасаясь этих механизмов. Ибо главная стена Города, чрезвычайно высокая и толстая, была построена еще прежде того, как могущество и искусство Нуменора увяли в изгнании, и ее наружная поверхность была подобна башне Ортанка, гладкая, темная и твердая, неподвластная ни стали, ни огню, и разрушить ее нельзя было ничем, разве что содрогнулась бы сама земля, на которой стена стояла.
«О нет, — говорили жители Минас-Тирита. — Даже если бы Неназываемый пришел сюда, он не сумел бы войти, пока мы живы». Но другие отвечали: «Пока мы живы? А долго ли мы проживем? У него есть оружие, которое с начала мира привело к падению не одну крепость, – голод. Дороги перерезаны. Рохан не придет».
Но машины не тратили понапрасну снаряды, пытаясь пробить непробиваемую стену. Нападением на величайшего врага Мордора руководил не обычный командир или вожак-орк. Власть и злоба двигали им. Едва только среди неимоверного крика, под скрип веревок и колес были установлены большие катапульты, они начали метать снаряды, да так высоко, что те, перелетая через укрепления, с грохотом падали в первый городской круг, и многие, благодаря неведомому тайному искусству, коснувшись земли, окутывались пламенем.
Вскоре внутри стены возникла нешуточная опасность большого пожара, и все, кто был свободен, принялись тушить вспыхивавший повсеместно огонь. Тогда на Город обрушился град иных снарядов, не столь разрушительных, но куда более ужасных. Они осыпали все улицы и переулки за Воротами, маленькие круглые снаряды, которые не взрывались. Но когда горожане побежали посмотреть, что это такое, поднялся истошный крик и плач. Ибо враг забрасывал город головами павших в Осгилиате, Раммасе или на полях. Страшно было смотреть на них: одни были размозжены и изуродованы, другие грубо разрублены, но часто черты лица еще можно было разобрать и казалось, что эти люди умерли в мучениях. И на всех было выжжено мерзостное клеймо, Око-без-Вежд. Но хотя головы воинов были изуродованы и обесчещены, люди нередко узнавали лица знакомых, тех, кто недавно с оружием в руках горделиво ходил по улицам, обрабатывал поля или приезжал на праздники из зеленых долин в горах.
Напрасно горожане грозили кулаками безжалостным врагам, толпившимся перед воротами. Те не обращали внимания на проклятия да и не понимали языка Запада, а их хриплые крики напоминали вопли хищников или пожирателей падали. Но вскоре в Минас-Тирите мало осталось таких, кто мог бы бросить вызов полчищам Мордора. У Повелителя Тьмы нашлось и иное оружие, разящее быстрее голода – ужас и отчаяние.