— Ах, вы коснулись раны, которую ощущают многие, — сказал Берегонд. — Но все может перемениться, когда вернется Фарамир. Он отважен, более отважен, чем считают многие: в наши дни люди не склонны верить, что капитан может быть мудрым, знать свитки и сказания и притом оставаться храбрым человеком, умеющим принимать быстрые решения на поле битвы. Таков Фарамир. Менее суровый и горячий, чем Боромир, но не менее решительный. Но что он может сделать? Не кинемся же мы в горы на штурм... того королевства. Руки у нас коротки, и мы не перейдем в наступление, пока враг не приблизится к нам. Но уж тогда ему не поздоровится. — Он сжал рукоять меча.
Пиппин, не отрываясь, смотрел на него: высокий, гордый и благородный, как все люди этой земли. При мысли о битве глаза его загорелись. «Увы, моя собственная рука легка, как перышко, — подумал он, но вслух ничего не сказал. — Пешка, как сказал Гэндалф? Возможно, но на какой-то неправильной шахматной доске».
Так беседовали они, пока солнце не поднялось высоко. Внезапно зазвенели полуденные колокола, и в цитадели началось оживление: все, кроме часовых, спешили на обед.
— Пойдете со мной? — спросил Берегонд. — Сегодня вы можете присоединиться к моему отряду. Я не знаю, в какой отряд вас назначат, — повелитель может оставить вас при себе для поручений. Но вас встретят с радостью везде. И вам лучше поближе узнать как можно больше людей, пока еще есть время.
— Пойду с удовольствием, — сказал Пиппин. — Мне одиноко, по правде говоря. Лучший мой друг остался в Рохане, мне не с кем поговорить и пошутить. Может, я на самом деле присоединюсь к вашему отряду? Вы его капитан? Если так, возьмите меня или замолвите за меня словечко.
— Нет, нет, — засмеялся Берегонд, — я не капитан. Всего лишь простой солдат Третьего Отряда цитадели. И все-таки, мастер Перегрин, быть даже простым солдатом гвардии башни Гондора очень почетно — такие люди пользуются большим уважением в нашей земле.
— Тогда это не для меня, — сказал Пиппин. — Отведите меня в нашу комнату, и, если Гэндалфа там нет, я пойду с вами — просто в качестве гостя.
Ни самого Гэндалфа, ни каких-либо сообщений от него не было, поэтому Пиппин пошел с Берегондом и познакомился с людьми Третьего Отряда. По-видимому, Берегонд пользовался у них большим уважением, и Пиппина приняли хорошо. В цитадели было много разговоров о товарище Митрандира и его долгой беседе с повелителем. Ходили слухи, что с севера прибыл принц халфлингов, чтобы предложить Гондору союз и пять тысяч мечей. Говорили также, что, когда прибудут всадники Рохана, каждый привезет за собой халфлинга, — может, и маленького, но отважного.
Хотя Пиппин с сожалением опроверг все эти обнадеживающие слухи, он не мог объяснить свою новую службу ничем, кроме прежней дружбы с Боромиром. Солдаты поблагодарили его за внимание к ним, выслушали его рассказы о чужих землях и дали ему столько еды и эля, сколько он захотел. Единственной заботой Пиппина было сохранить «осторожность», как посоветовал ему Гэндалф, и не позволить своему языку свободно болтать, что обычно бывает с хоббитами среди друзей.
Наконец Берегонд поднялся.
— Я с вами на время прощаюсь, — обратился он к Пиппину. — До захода солнца мне нужно выполнять свои обязанности. Я думаю, остальные тоже будут заняты. Но если вы чувствуете себя одиноко, как вы сказали, может, вам нужен веселый проводник по Городу? Мой сын с радостью пойдет с вами. Он хороший парень. Если хотите, отправляйтесь в нижний круг, спросите старую гостиницу Рат-Келердайн на улице Фонарщиков. Там вы найдете ею вместе с другими мальчишками, оставшимися в Городе. У больших ворот должны произойти события, достойные того, чтобы их увидеть.
Берегонд вышел, вскоре за ним последовали и остальные. День по-прежнему был хорош, но воздух подернулся дымкой. Для марта, даже так далеко на юге, было слишком жарко. Пиппин чувствовал сонливость, но в комнате оставаться не хотелось, и он решил погулять по Городу. Он захватил с собой несколько кусочков для Обгоняющего Тень, которые были с благодарностью приняты, хотя лошадь ни в чем не испытывала недостатка. Потом Пиппин пошел вниз по извивающимся улицам.
Люди смотрели на него, когда он проходил мимо. Приветствуя его, они были серьезны и вежливы, по обычаю Гондора склоняли головы, прижимая руки к груди. Но за спиной он слышал множество возгласов: с улицы кричали тем, кто оставался в домах, чтобы они вышли и посмотрели на принца халфлингов, товарища Митрандира. Многие говорили на вестроне, но вскоре Пиппин догадался о значении слов «Эрнил» и «Ферианнат» и понял, что так его называют в Городе.