Леголас и Гимли молча встали и вышли из зала вслед за Арагорном. На лужайке ждали молчаливые и неподвижные рейнджеры в капюшонах. Леголас и Гимли сели на лошадь. Арагорн вскочил на Рохерина. Халбарад поднял большой рог, и рев эхом отдался в Пропасти Хельма. Всадники двинулись вперед, бурей пронеслись по долине, и люди с удивлением смотрели им вслед.
Пока Теоден пробирался по горным дорогам, Серый Отряд промчался по равнинам и в полдень следующего дня прибыл в Эдорас. Здесь сделали короткую остановку, проскакали долиной и к наступлению темноты были в Данхэрроу.
Леди Эовин приветствовала их и была им очень рада. Она никогда не видела таких сильных людей, как дунаданы и прекрасные сыновья Эльронда, но чаще всего ее взгляд был устремлен на Арагорна. Когда все сели ужинать, она услышала обо всем, что произошло с отъезда Теодена: узнала о битве в Пропасти Хельма и о гибели врагов. Глаза ее сияли.
Но наконец она сказала:
— Господа, вы устали! Пройдите в покои, которые спешно для вас приготовлены. Завтра мы разместим вас лучше.
Арагорн ответил:
— Нет, леди, не беспокойтесь из-за нас! Если мы сможем переночевать и утром позавтракать — этого вполне достаточно. У нас срочное дело, и на рассвете мы выезжаем.
Она улыбнулась ему:
— Вы совершили добрый поступок, несколько свернув со своего пути, чтобы принести новости Эовин и поговорить с нею в ее изгнании.
— Ни один человек не счел бы такую поездку напрасной, — сказал Арагорн. — И, однако, леди, я не приехал бы сюда, если бы моя дорога не вела через Данхэрроу.
Она ответила, явно недовольная его словами:
— Тогда вы ошиблись: из Данхэрроу ни одна дорога не ведет на восток или на юг, вам придется повернуть назад.
— Нет, леди, — сказал он. — Я не ошибся. Я бывал в этих землях до того, как родились вы, чтобы украсить их. Из этой долины ведет одна дорога, по ней я и пойду. Завтра я двинусь по Тропам Смерти.
Эовин с ужасом смотрела на него. Лицо ее побледнело. Она долго сидела молча.
— Но, Арагорн, — сказала она наконец, — неужели ваша задача — искать смерть? Больше ничего не найдете вы на этой дороге. По ней не позволено идти живым.
— На этот раз мне могут позволить пройти, — возразил Арагорн, — по крайней мере я попытаюсь. Никакая другая дорога мне не подходит.
— Но это безумие! С вами славные и доблестные люди, они нужны на войне, а вы уведете их в тень. Прошу вас остаться и ехать с моим братом. Тогда наши сердца возрадуются, а надежда окрепнет.
— Это не безумие, леди, — ответил он, — я иду предназначенной мне дорогой. А те, кто идет со мной, делают это добровольно: ничто не мешает им остаться и отправиться с рохирримами. Но, если понадобится, я пойду Тропами Смерти один.
Больше они ни о чем не говорили и ели в молчании, но глаза Эовин не отрывались от Арагорна, и все видели, как она мучается. Наконец они встали, поблагодарили леди за заботу и отправились отдыхать.
Когда Арагорн подошел к палатке, установленной для него, Леголаса и Гимли, и его товарищи вошли туда, его окликнула леди Эовин. Он обернулся и увидел ее, одетую в белое и мерцающую, словно лунный свет. Но глаза ее пылали огнем.
— Арагорн, зачем вы идете этой смертоносной дорогой?
— Это мой долг, — ответил он. — Только так надеюсь я сыграть свою роль в войне с Сауроном. Я не выбирал тропу опасностей, Эовин. Если бы я шел, куда хочу, то бродил бы сейчас далеко на Севере, в прекрасной долине Ривенделла.
Некоторое время она молчала, обдумывая его слова. Потом взяла его за руку.
— Вы мужественный и решительный человек, — сказала она. — Такие люди заслуживают славы. — Она еще помолчала. — Если вы должны идти, позвольте мне следовать за вами. Я устала скрываться в горах и хочу смотреть в лицо опасности и битве.
— Ваш долг — быть с вашими людьми, — возразил Арагорн.
— Слишком часто слышала я о долге! — воскликнула она. — Но разве я не из дома Эорла, разве я не умею держать меч? Я долго ждала. Разве я не могу теперь вести такую жизнь, какую хочу?
— Мало кто делает это с честью, — ответил он. — Что касается вас, леди, разве вы не приняли на себя управление людьми до возвращения повелителя? Если бы на это место был назначен какой-нибудь маршал или капитан, смог бы он отказаться и уехать, сославшись на усталость?
— Я навсегда обречена быть избранной? — с горечью спросила она. — Я навсегда обречена оставаться, когда всадники уезжают, и беречь их дома, пока они завоевывают славу, и заботиться о том, чтобы, возвратившись, они нашли еду и постель?