— Но... — начал было Пиппин.
— Но — что? Договаривай, только давай это будет последнее «но» на сегодняшний вечер.
— Голлум, — сказал Пиппин. — Как могли они идти с ним, больше того — идти за ним? И я видел, что Фарамиру то место, куда Голлум повел их, нравится не больше, чем вам. В чем же тут дело?
— Пока не могу ответить, — сказал Гэндалф. — Сердце мое предвещало, что Фродо и Голлум встретятся. К добру или к худу. Но о Кирит-Унголе я не стану говорить сегодня. Предательства, предательства я боюсь, измены этого жалкого существа. Но пусть будет так. Вспомним, что предатель может изменить себе и совершить доброе дело вопреки своим намерениям. Иногда бывает и так. Спокойной ночи!
Следующий день начался утром, словно затянутым коричневой пылью, и сердца людей, немного приободрившихся с возвращением Фарамира, снова погасли. В этот день Крылатые Тени не появлялись, но время от времени высоко над городом раздавался слабый крик, и все, кто слышал его, застывали, пораженные ужасом. Менее стойкие дрожали и плакали. К тому же и Фарамир вновь покинул Город.
— Ему не дали даже отдохнуть, — ворчали некоторые. — Повелитель слишком жестоко обращается со своим сыном, и теперь ему приходится выполнять обязанности двоих — свои и того, кто уже не вернется.
И все поглядывали на север, спрашивая:
— Где же всадники Рохана?
Фарамир уехал и впрямь не по своей воле. Повелитель был главой городского Совета, созванного рано утром, и не склонен был прислушиваться к словам остальных. Все капитаны решили, что из-за угрозы на Юге их силы слишком малы, чтобы самим нанести удар, пока не прибудут всадники Рохана. До тех пор следует укрепить стены и ждать.
— Однако, — заявил Денетор, — мы не можем легко отказаться от внешней защиты, от Раммаса, укрепленного с таким трудом. И Враг должен дорого заплатить за переход через Реку. Чтобы напасть на Город, Ему придется встать на этот путь. На севере, у Кайр-Андроса, мешают болота; на юге, у Лебеннина, Река слишком широка и требуется много лодок. Он ударит по Осгилиату, как в прошлый раз, когда Боромир остановил Его на переправе.
— Это будет лишь отсрочкой, — сказал Фарамир. — Сегодня мы можем заставить Врага понести вдесятеро большие потери, чем у нас, и все же пожалеть об этом. Потому что для Врага потеря целого войска не так страшна, как для нас — единственного отряда. А отступление тех, кто выйдет в поле, будет гибельным, если Враг все-таки переправит свои силы.
— А Кайр-Андрос? — спросил принц. — Его тоже нужно удерживать, если мы защитим Осгилиат. Не будем забывать об опасности слева. Рохирримы могут прийти, а могут и не прийти. Фарамир же сообщил нам об огромных силах, движущихся к Черным Воротам. Оттуда может выйти и ударить по нескольким проходам не одно войско.
— Мы многим рискуем в этой войне, — сказал Денетор. — В Кайр-Андросе есть свой гарнизон, и больше мы никого не можем послать туда. Но я не отдам Реку и Пеленнор без борьбы — не отдам, если найдется здесь капитан, достаточно храбрый, чтобы выполнить волю своего повелителя.
Все молчали. Наконец Фарамир сказал:
— Я не противлюсь вашей воле, отец. Поскольку вы лишились Боромира, я пойду и как смогу заменю его, если вы прикажете.
— Я приказываю, — сказал Денетор.
— Тогда прощайте! Но если я вернусь, думайте обо мне лучше!
— Это зависит от того, с чем ты вернешься, — отрезал Денетор.
Гэндалф последним разговаривал с Фарамиром перед его отъездом.
— Не рискуйте жизнью в гневе или обиде. Вы еще понадобитесь здесь. Отец любит вас, Фарамир, и скоро вспомнит об этом. В добрый путь!
Так Фарамир снова отправился в путь, взяв с собой добровольцев и тех, кого смогли с ним отрядить. Со стен многие смотрели сквозь сумерки на разрушенный город, но там ничего не было видно. Другие по-прежнему устремляли взоры на север и считали лиги, отделяющие их от Теодена Роханского.