В Белую Башню явились вестники, и Пиппин пропустил их, потому что они пришли со срочным сообщением. Денетор медленно отвел взгляд от лица Фарамира и молча взглянул на них.
— Первый круг Города охвачен пламенем, повелитель, — сказали они. — Что вы прикажете? Ведь вы по-прежнему повелитель и наместник. Не все идут за Митрандиром. Люди бегут со стен и оставляют их беззащитными.
— Почему? Почему эти глупцы бегут? — воскликнул Денетор. — Лучше сгореть раньше, чем позже, раз уж мы обречены сгореть. Ступайте назад к своему костру! А я? Я пойду на свой погребальный костер. На погребальный костер! Не будет могилы Денетора и Фарамира. Не будет могилы! Не будет долгого медленного сна набальзамированных. Мы сгорим, как сгорали языческие короли, до того как корабли приплыли сюда с Моря. Запад обречен. Идите и горите!
Вестники без поклонов и ответа убежали.
Денетор встал и выпустил горячую руку Фарамира.
— Он горит, уже горит, — скорбно вымолвил он. — Дом его духа сломлен.
Подойдя к Пиппину, Денетор сверху вниз взглянул на него.
— Прощайте! — сказал он. — Прощайте, Перегрин, сын Паладина! Ваша служба была короткой и теперь подошла к концу. Я освобождаю вас от тех немногих обязанностей, что остались. Ступайте и умрите так, как считаете лучшим. И с кем хотите, хоть бы и с тем другом, чья глупость привела вас к этой смерти. Пошлите за моими слугами и уходите! Прощайте!
— Я не стану прощаться, повелитель, — сказал Пиппин, опускаясь на колени. Затем по-хоббитски неожиданно вскочил и посмотрел в глаза старику: — Я воспользуюсь вашим разрешением, сэр, потому что очень хочу видеть Гэндалфа. Но он не глупец, и я не хочу думать о смерти, пока продолжается жизнь. И я не желаю освобождения от службы, пока вы живы. Если же враги ворвутся в цитадель, я надеюсь быть здесь, стоять с вами рядом и доказать, что вы недаром дали мне оружие.
— Поступайте как знаете, мастер халфлинг, — сказал Денетор, — моя жизнь разбита. Пошлите за моими слугами. — И он опять повернулся к Фарамиру.
Пиппин оставил его и кликнул слуг. Те пришли: шесть человек, сильных и красивых, — но от этого вызова они трепетали. Денетор спокойным голосом приказал им потеплее укрыть Фарамира и вынести его постель. Они подняли постель и вынесли ее из покоев. Шли медленно, стараясь как можно меньше беспокоить раненого, и Денетор, опираясь на посох, шагал за ними. Шествие замыкал Пиппин.
Как похоронная процессия вышли они из Белой Башни во тьму, где низко нависшие тучи озарялись далекими красными вспышками; пересекли двор и по приказу Денетора остановились у высохшего дерева.
Было тихо, гул войны едва доносился сюда снизу из Города, и все слышали, как печально капает с мертвых ветвей вода. Потом процессия прошла через ворота цитадели, где на нее с удивлением и отчаянием смотрели часовые. Повернув на запад, подошли наконец к двери в тыловой стене шестого круга. Эту дверь называли Фен-Холлен, и она отпиралась только в дни похорон, и лишь повелитель Города мог проходить этим путем, а также те, кто ухаживал за домами мертвых. За дверью оказалась извилистая дорога, спускавшаяся к тесной площадке в тени Миндоллуина. Здесь находились последние пристанища мертвых королей и их наместников.
В маленькой будке у дороги сидел привратник: со страхом в глазах он вышел вперед, неся в руке лампу. По приказу повелителя привратник открыл дверь, которая тихо скользнула в сторону. Они вошли, взяв у него лампу. Внутри тянулся темный спуск между древними стенами и многочисленными колоннами, которые вырывал из тьмы луч лампы. Гул шагов отдавался эхом, когда процессия медленно спускалась вниз, вниз, пока не пришла на Рат-Динен — молчаливую улицу, по сторонам которой видны были блеклые купола, пустые залы и изображения давно умерших людей. Процессия вошла в дом наместников. Ношу опустили.
Пиппин, в тревоге озираясь, увидел широкое сводчатое помещение, настолько темное, что свет фонаря с трудом достигал стен. Смутно виднелись ряды столов, высеченных из мрамора. На каждом столе лежало тело со сложенными руками, с головой на каменном изголовье. Один из столов, ближний, был пуст. На него по знаку Денетора положили Фарамира, и повелитель сам лег рядом. Их укрыли одним покрывалом. Слуги стояли с опущенными головами, как присутствующие на похоронах у гроба. И вот Денетор заговорил тихим голосом: