Пиппин вдруг вспомнил о статуях Аргоната и ощутил благоговейный страх, взирая на череду давно почивших королей. В дальнем конце зала на помосте со множеством ступеней был установлен высокий трон под куполом из мрамора в форме крылатого шлема. За ним в стене было вырезано изображение цветущего дерева, украшенное драгоценными камнями. Трон был пуст. У подножия помоста, на самой нижней широкой ступени, стояло каменное кресло, черное, без всяких украшений. В кресле сидел старец, глядевший себе на колени. В руках он сжимал белый жезл с золотым набалдашником. Сидевший не поднимал головы. Гости торжественно приблизились к нему и остановились в трех шагах от ступеней. И Гэндалф заговорил:
— Приветствую, повелитель и наместник Минас-Тирита, Денетор, сын Эктелиона! Я пришел с советом и известием в этот темный час.
Старец поднял взор. Пиппин увидел точеное лицо с гордыми чертами и кожей цвета слоновой кости, с длинным орлиным носом между темными глубокими глазами. Это лицо напомнило ему не столько Боромира, сколько Арагорна.
— Час действительно темный, — согласился старец. — У вас привычка появляться в такие часы, Митрандир. Но хотя все признаки говорят о том, что судьба Гондора вот-вот решится, для меня эта тьма светлее, чем моя собственная. Мне говорили, что с вами пришел тот, кто видел смерть моего сына. Это он?
— Да, — сказал Гэндалф, — один из двоих. Второй теперь с Теоденом из Рохана и прибудет позднее. Оба — халфлинги, но ни один из них не является тем, о ком говорилось в вещем сне.
— Да, халфлинг... — угрюмо сказал Денетор. — Мало любви внушает мне это слово с тех пор, как проклятая загадка встревожила наши сердца и увела моего сына на гибель. Мой Боромир! Как мы сегодня нуждаемся в нем! Вместо него должен был идти Фарамир.
— И он пошел бы, — сказал Гэндалф. — Не будьте в своем горе несправедливы. Боромир потребовал, чтобы дело поручили ему, и не потерпел бы другого решения. Он был сильным человеком и добивался того, чего хотел. Я долго путешествовал с ним и хорошо узнал его. Но вы говорите о его смерти. Вы знали о ней до нашего прихода?
— Я получил это, — сказал Денетор и, положив жезл, поднял с колен предмет, на который смотрел. В каждой руке он держал по половинке большого рога, сломанного посередине, — рога дикого быка, окованного серебром.
— Это рог, который всегда носил с собой Боромир! — воскликнул Пиппин.
— Верно, — сказал Денетор. — И я в свое время носил его, и так делали все старшие сыновья нашего дома еще с древних времен, до ухода короля, когда Эарендил, отец Мардила, охотился за диким быком в далеких Полях Руна. Тринадцать дней назад я услышал голос этого рога, доносившийся с северных границ, и потом Река принесла мне его обломки. Больше он не зазвучит никогда.
Денетор прикрыл глаза, наступило тягостное молчание. Неожиданно он взглянул на Пиппина:
— Что вы скажете на это, халфлинг?
— Тринадцать, тринадцать дней, — заикаясь, проговорил Пиппин. — Да, по-моему, так и есть. Да, я был рядом с ним, когда он трубил в свой рог. Но помощь не пришла. Только множество орков.
— Итак, — сказал Денетор, пристально глядя Пиппину в лицо, — вы были там? Расскажите мне! Почему не пришла помощь? И как случилось, что вы спаслись, а он — нет, он, такой могучий человек, с которым было не справиться ни одному орку?
Пиппин вспыхнул и забыл свой страх.
— И самого могучего человека можно убить одной стрелой, — сказал он, — а Боромира пронзила не одна. Когда я последний раз видел его, он прислонился к дереву и вырвал у себя из груди стрелу с черным оперением. Потом я потерял сознание и оказался в плену. Но я преклоняюсь перед его памятью, потому что он был настоящим храбрецом. И умер, спасая нас, меня и моего родича Мериадока, окруженных в лесу солдатами Темного Лорда. И хотя ему не удалось нас отбить, моя благодарность не становится от этого меньше.
Тут Пиппин взглянул старцу в глаза. Презрение и подозрительность, сквозившие в его холодном взгляде, подхлестнули гордость хоббита.
— Конечно, такому великому повелителю людей халфлинг из далекого Саутфартинга может сослужить лишь невеликую службу, но все же я ее предлагаю.
Откинув серый плащ, Пиппин выхватил свой маленький меч и положил его к ногам Денетора.
Бледная улыбка, подобная блеску холодного солнца в зимний вечер, скользнула по лицу старца. Он склонил голову и отложил обломки рога.