— Отведите Митрандира в приготовленные для него покои, — распорядился Денетор. — Его спутник может находиться с ним, если пожелает. Но да будет известно, что он принес клятву служить мне верой и правдой, а стало быть, Перегрин, сын Паладина, должен быть обучен малым паролям. Сообщите капитанам, что они должны ждать меня здесь после третьего часа. А вы, Митрандир, можете приходить, когда захотите. Никто не смеет и не станет препятствовать вашим посещениям в любое время, кроме кратких часов моего сна. Не гневайтесь на глупого старика.
— Глупого? — удивился Гэндалф. — Нет, мой повелитель: выжив из ума, вы сразу умрете. Даже свое горе вы умеете использовать как завесу. Вы думаете, я не понял, с какой целью вы битый час расспрашивали того, кто знает меньше меня?
— Если вы это поняли, то будьте довольны, — заметил Денетор. — Действительно, глупостью было бы отвергать в трудном положении совет и помощь. Но вы предлагаете дары на свой лад и вкус. Отныне повелитель Гондора не будет оружием в чужих руках, пусть и вполне достойных. И для него нет доли более высокой, чем польза Гондора. И править Гондором буду я, и никто другой, кроме короля, если он вернется.
— Если король вернется? — переспросил Гэндалф. — Ну что ж, господин наместник, в этом ваша задача, о которой теперь мало кто вспоминает: сохранить власть, чтобы передать ее возвратившемуся королю. В этом я окажу вам всю возможную помощь. Но должен сказать следующее: я не правлю никаким королевством — ни Гондором, ни иным, ни великим, ни малым. Однако защита всего доброго в нашем мире — это и моя забота. И даже если Гондор исчезнет, я буду выполнять свои задачи, чтобы в грядущем хоть что-нибудь могло расти, цвести и плодоносить, потому что я тоже наместник. Вы не знали этого?
С этими словами он повернулся и зашагал к выходу. Пиппин побежал за ним.
Гэндалф, пока они шли, не смотрел на Пиппина и не сказал ему ни слова. Провожатый вышел с ними из зала, провел по двору с фонтаном и по узкой улочке между высокими каменными зданиями. После нескольких поворотов они подошли к дому рядом с северной стеной цитадели, вблизи отрога, связавшего холм с горой. Миновав первый этаж, поднялись по широкой ровной лестнице и очутились в прекрасной комнате, полной воздуха и света, с красивыми занавесками, расшитыми тусклым золотом. Мебели здесь почти не было — лишь маленький стол, два стула и скамья. Но с обеих сторон видны были занавешенные альковы, а в них — кровати со всем необходимым, кувшины и чаши для умывания. Три узких высоких окна выходили на север, за ними виднелась большая дуга Андуина, все еще затянутая туманом, ползущим к Эмин-Муилу и далеким водопадам Рауроса. Пиппин влез на скамью, а с нее — на широкий каменный подоконник.
— Вы сердитесь на меня, Гэндалф? — спросил он, как только проводник вышел, прикрыв за собой дверь. — Я старался сделать как лучше.
— Ты и сделал! — сказал Гэндалф и неожиданно рассмеялся.
Он подошел и встал рядом с Пиппином, положил руку хоббиту на плечо и поглядел в окно. Пиппин с некоторым удивлением уставился на такое близкое теперь лицо: смех был веселым и радостным. Но сначала ему видны были только линии заботы и печали, избороздившие лицо волшебника, и только потом, присмотревшись внимательно, он различил под всем этим великую радость: настоящий фонтан веселья, который, хлынув, заставил бы смеяться все королевство.
— Ты все сделал замечательно, — вновь заверил его волшебник, — и надеюсь, не скоро опять окажешься загнанным в угол между двумя ужасными стариками. Впрочем, повелитель Гондора узнал от тебя больше, чем ты догадываешься, Пиппин. Ты не сумел скрыть от него тот факт, что не Боромир вел отряд от Мории, и что среди нас был человек высокой чести, который придет в Минас-Тирит, и что у него имеется знаменитый меч. Люди много размышляли над рассказами о древних временах Гондора, и Денетор со времени ухода Боромира немало думал над загадкой и значением слов «Яд Исилдура». Он не похож на других людей нашего времени, и, каким бы ни было его происхождение, кровь людей Запада ощущается в нем, так же как и в его втором сыне Фарамире. У Денетора острый взгляд. Напрягая свою волю, он может постигнуть многие мысли людей, даже тех, что живут далеко. Трудно обманывать его и опасно даже пытаться. Помни об этом! Потому что ты поклялся служить ему. Не знаю, что в твоей голове или сердце заставило тебя так поступить, но выбор правильный. Я не остановил тебя, потому что уверен: не следует мешать благородным порывам, испытывая их холодным рассудком. Твой поступок тронул его сердце и, насколько я могу судить, позабавил его. По крайней мере, теперь ты можешь свободно расхаживать по Минас-Тириту, когда не будешь занят своими обязанностями. Но у твоего поступка есть и другая сторона: ты в его распоряжении, и он этого не забудет. Поэтому будь осторожен! — Он умолк и вздохнул. — Не будем думать о том, что может принести нам утро. Я уверен, что наступающие дни будут хуже предыдущих. Я ничего не могу сделать. Доска установлена, и фигуры двинулись. И одну из них я очень хочу увидеть. Это Фарамир, наследник Денетора. Не думаю, что он в городе, но у меня еще не было времени собрать новости. Я должен идти, Пиппин. Должен идти на Совет повелителя и узнать все, что необходимо. Но теперь — ход Врага, он вот-вот начнет игру, и пешкам тоже придется туго. Так что, Перегрин, сын Паладина, солдат Гондора, остри свой меч!