- У меня сохранились координаты планеты копачей. Мы должны пробраться на один из транспортных звездолетов, перепрограммировать его и проложить курс на планету копачей. Там мы предупредим капитана Крокса и вернемся.
Понимая, что Андрей предлагает совершить новое космическое путешествие, светловолосая девочка поежилась.
- А если просто послать лазерограмму? - спросила она.
- Перехватят, - убежденно сказал Андрей. - На Деметре везде установлены пеленгаторы. К тому же придется посылать лазерограмму с указанием сектора в пространстве и координат планеты, а по ним Скелетон-1 узнает, где искать капитана Крокса.
- Ты прав, посылать лазерограмму нельзя. Придется лететь самим, убежденно кивнула Лависса. Уж чего чего, а решительности ей было не занимать. - Ты придумал, как нам пробраться на территорию космопорта? Он же огорожен силовым полем.
- Так же, как и в прошлый раз. Мы заберемся в какой-нибудь контейнер - и вместе с ним нас погрузят на корабль. Нужно только подобрать подходящий звездолет, чтобы на нем не было экипажа. Ты сможешь выяснить названия кораблей, которые сейчас находятся в стартовых шахтах порта, и их маршруты?
- Это будет несложно. В папином компьютере есть вся информация, а он разрешает мне им пользоваться, - ответила девочка. - Меня беспокоит другое... Путешествие в космос может оказаться опасным. Наверняка возникнут непредвиденные обстоятельства. Может, посоветуемся с Баюном и возьмем его с собой?
- Думаешь, я не знаю своего робота? - хмыкнул Андрей. - Он скорее всего откажется, и еще будет твердить пословицы: "Велика Федора да дура", "В ад просятся, а смерти боятся."
- Но ты попробуешь с ним поговорить? Или я никуда не полечу! - настаивала Лависса.
- Хорошо, я с ним поговорю... Если ты хочешь, - неохотно согласился ее приятель.
Он вытащил из ножен, висевших на стене, старинный турецкий клинок, подарок посла Земли президенту Деметры, и посмотрел на отточенное лезвие с двумя небольшими зазубринками у рукоятки. Андрей вспомнил, что в исторических фильмах такое оружие обычно называлось ятаганом.
- Зачем тебе ятаган? - спросил он.
- Просто для красоты висит. Не трогай, а то еще порежешься... - девочка отобрала у Андрея ятаган и небрежно сунула его в ножны.
- И почему у людей чаще всего есть то, что им не нужно, и нет того, что им нужно? - вздохнул мальчик, с завистью глядя на резную рукоятку.
- Потому, что если бы люди получили то, что хотят, они захотели бы чего-нибудь еще... Так ты поговоришь с Баюном? Если он согласится отправиться с нами, то где вас ждать?
- Встречаемся завтра в четыре утра у силового поля космопорта. Знаешь, где проезд грузовых платформ? Ты сумеешь выбраться незамеченной? Эти роботы-дуралеи за тобой не увяжутся?
- Нет, не увяжутся! Я знаю один способ, - Лависса огляделась и таинственно поднесла палец к губам. Она подошла к окну и подняла одну из его прозрачных пластиковых рам. - У меня есть веревочная лестница, по которой я спускаюсь прямо в сад. Правда, в саду охранные системы, но я знаю, как их отключить так, что они не станут поднимать тревогу. Ровно в четыре я буду у силового поля! И не забудь поговорить с Баюном!
- Не забуду. Ну пока! - Андрей попрощался и вышел из комнаты.
У дверей он натолкнулся на туповатых роботов-телохранителей, один из которых вновь спросил у мальчика:
- Ты кто?
- Я призрак! - не задумываясь ответил тот и, не подходя к пневмолифтам и воздухоподъемникам, начал спускаться по мраморной лестнице.
Телохранители некоторое время туповато смотрели Андрею вслед, усваивая новую информацию, а потом так и не сообразив, откуда во дворце мог взяться призрак, стали играть в "камень-ножницы-бумага" на щелбаны. "Дзинь! слышалось сверху. - Звяк! Дзинь! Дзинь! Звяк!"
И Андрей уже по звуку догадывался, кто выиграл, потому что лоб одного робота дзинькал, а другого звякал.
Мальчик сел на планетоход. С недавних пор он водил его сам, потому что два месяца назад ему исполнилось тринадцать. Правда, родители и Баюн думали, что Андрей ездит на автокомпьютере, но тот отключал его, едва выезжал за ворота.
В дневные часы пробок на дорогах не было, и через двадцать минут мальчик был уже дома. Мама с папой еще не вернулись, а робот-нянька устаревшей модели Баюн сидел на качелях в саду и, как всегда, когда оставался один, перебирал свои немногочисленные сокровища, хранившиеся в небольшом ящичке, выдвигающемся из грудной части корпуса. Здесь было все, что накопил робот за последние четыреста лет, когда верой и правдой служил семье Андрея, воспитывая многие поколения детей.
В ящичке была прядка волос и заколка прапрабабушки, которую Андрей никогда не видел, потому что она давно умерла, а в безотказной памяти Баюна по-прежнему оставалась маленькой озорной девочкой; здесь же хранилось маленькое колечко прабабушки, которое она то дарила своему любимому роботу, то вновь одалживала у него, когда они более ста лет назад летели в космическом корабле-яслях на Деметру.
Тогда бурановые световые двигатели не были изобретены и путешествие в космосе от одной планетной системы к другой занимало целые столетия. Люди рождались и умирали в космосе. В ящичке Баюна были и другие незатейливые предметы, которые другому показались бы пустяком, а для старого робота-няньки были дороже любых сокровищ. А недавно и Андрей подарил ему свою монетку-талисман, и робот так же заботливо хранил ее в своем ящичке.
В незнавшей сбоев памяти няньки была записана история целых поколений рода Андрея, и давно умерших людей он помнил так же отчетливо, как если бы они находились теперь рядом с ним. Иногда он доставал голографические фотокристаллы и смотрел фотографии или слушал голоса тех, о ком заботился, кого любил когда-то и продолжал любить по сей день. В такие минуты зрительные датчики Баюна начинали как-то странно мерцать и словно подергивались влагой. Хотя Андрей знал, что роботы не умеют плакать и все объясняется только перепадом напряжения в старом барахлившем сердечнике Баюна, но в такие минуты ему казалось, что тот грустит, вспоминая о былом.
Увидев остановившийся у дома планетоход, Баюн встал со скрипящих качелей и быстро спрятал свои сокровища в нагрудный ящик.