Закусив губу, Майра через силу ответила:
– Провизии хватит недели на три. Но, если верить Элианне, за это время мы до Первого ковчега не доберемся.
Расстегнув рюкзак, она вывалила на землю скудные припасы: мешочки с бобами и рисом заметно похудели, от сахара остались одни воспоминания. Было еще немного зеленого чая, который Майра припрятала, и батончики сушеных водорослей, но и тех по пальцам пересчитать.
Калеб побледнел:
– Я знал, что дело плохо, но три недели…
– Где нам… еды достать? – запинаясь, спросила Пейдж. – Здесь же ничего съедобного. Камни, камни – кругом одни камни!
Возиус молчал. Наверное, он давно догадывался, что продуктов осталось мало, или же понимал, что его слово ничего не изменит.
Майра обратила взор к горам. Маяк пульсировал как никогда настойчиво. Она усилием воли заставила себя не сорваться и не броситься туда, на поиски источника сигнала.
– Да, надежды мало, но если сигнал и правда идет от выживших, то у них могут быть запасы еды. До гор идти гораздо ближе, чем до Первого ковчега.
– Ты даже не уверена, что сигнал – от них, – напомнила Пейдж. – Я уж молчу о том, что встречалась ты с ними только во сне. С чего ты взяла, что они настоящие? А если настоящие, откуда ты знаешь, что им можно доверять?
Майра расстроенно потупилась:
– Не знаю… ты права. Звучит нелогично, но я чувствую, что там – люди. Вы только посмотрите на Маяк! – Она показала браслет – он пульсировал ярко и быстро, так что с этим нельзя было поспорить.
– Давай проясним, – сказал Калеб. – Я вижу два варианта развития событий: мы либо умрем с голоду, либо умрем с голоду.
Пейдж это смешным не показалось.
– Перспективы и правда радостные. Нравится мне, как продвигается наш путь. О чем еще ты умолчала?
Над лагерем повисла тишина. Майра заметила, что больше остальных дорога выматывала Пейдж. Глаза ее потускнели, а щеки ввалились. На Калебе путешествие тоже сказалось, но он всего лишь распрощался с жирком на боках, его долговязая фигура постройнела, что в некотором смысле добавило ему привлекательности. Возиус тоже держался неплохо и с начала пути вытянулся по меньшей мере на дюйм.
В конце концов решили проголосовать: трое против одного за то, чтобы идти к источнику сигнала. Пейдж оказалась в меньшинстве и, хотя вынужденно согласилась с общим решением, не сводила глаз с горной гряды. Тучи как будто сделались гуще и темнее. Пейдж была права: небо выглядело сурово.
Пейдж бросила камень, и тот с глухим стуком приземлился в нескольких футах от стоянки.
– Не нравятся мне эти горы, – сказала она, когда они снова тронулись в путь, на сей раз на запад.
Глава 8. Выход на Свет (Ищунья)
Дверь в Стене раскрылась, и через нее хлынул Свет. Вредный, жгучий, злобный Свет.
Однако на сей раз Ищунья не съежилась и не побежала выцарапывать себе глаза. Она научилась не открывать их сразу, давая им время приспособиться. От страха сжалось сердце, захотелось бежать назад, в Темноту под Землей, но Ищунья не смела вернуться с пустыми руками. Иначе силы убьют ее.
Крушила смотрел, как она входит в Кати-комнату, следил, как смыкаются за ней створки двери, и успел предупредить, чтобы без свежего мяса она не возвращалась, иначе он сожрет ее живьем. Крушиле нравилось поедать жертву, пока она еще была жива.
Ищунья только порадовалась, когда дверь наконец с ужасающим грохотом затворилась и Комната понеслась ввысь. Теперь она была готова. Пол дрожал, и уши заложило, но это уже не пугало. Только подташнивало, словно Ищунья съела кого-то, кто уже давненько умер.
Грохот и тряска унялись, Дверь открылась. Когда створки разошлись, Ищунья чуть разлепила веки. Она нацепила маску, которую сама же смастерила из куска железа с дырочками и согнула так, чтобы крепить за ушами. И вот, когда глаза привыкли к Свету, она решилась их открыть. Устрашилась острых камней и их длинных теней. Уж больно тут все острое, слишком открытое, а Ищунье нравилось таиться во мраке. Но вернуться с пустыми руками она пока не могла.
Она ступила наружу, и Свет ее не обжег. Ищунья пошевелила пальцами, посмотрела, как Свет играет на них. Сделала первый робкий шажок, замерла, сжавшись в комок. Ничего страшного не произошло. Немного пугала только тень, что вторила всем ее движениям.
Еще шажок. Еще несколько. И вот она уже бежит на всех четырех. Ищет. Принюхивается. Крадется. Ползет. Охотится.
Ищунья пообещала себе, что без свежего мяса не возвратится. Силы ее не убьют. А если повезет, если отыщет много свежего мяса, то, может, сама станет силом. От этой мысли сердце и пело, и сжималось от страха. Прежде Ищунья ни о чем, кроме как о еде, не думала. О том, чтобы выбиться в силы, и речи не шло. Возможно ли такое? Прежде ничего подобного не случалось.