Благодарность… Как это мало и вместе с тем как важно! Заготавливая Агнец на Федюшкиной доске, я, наверное, вспомню не раз, что «Евхаристия» в переводе с греческого означает не что иное, как «благодарение». И это, может быть, единственное, что мы можем принести Создателю за Его бесценный дар — дар любви к погибающему в грехах человеку[87].
ВОЗВРАЩЕНИЕ
Эту историю рассказал мне, сидя на скамейке в церковном дворике, едва знакомый, но по-русски благодушный и словоохотливый человек Владимир Михайлович Молчанов.
Родился он в 1945 году в благочестивой и трудолюбивой семье. Отец его был председателем одного из колхозов Бахчисарайского района в Крыму, и маленький Володя все детство провел на деревенском приволье. Большое влияние на его воспитание оказала бабушка Татьяна — простая русская женщина, сумевшая через все невзгоды безбожного времени пронести глубокую и чистую веру. Когда Володя подрос, бабушка по великим церковным праздникам стала брать его с собой в Симферополь. Торжественные службы в Свято-Троицком кафедральном соборе, полыхание сотен свечей в блистании золота, стройное пение, кадильный дым — все это оставляло в детской душе ощущение чего-то особенного и величественно-возвышенного. Случалось Володе причащаться и из рук архиепископа Луки, о котором бабушка рассказывала много интересного и, как тогда казалось, невероятного. Ну, например, что он не только архиепископ, но и хирург, и Сталин наградил его премией за то, что он многих спас во время войны, и что на клобуке он носит бриллиантовый крест… Последнее казалось особенно невероятным.
Но детство прошло, бабушка умерла, и закрутила Владимира Михайловича бодрая круговерть советской действительности. Он вступил в партию, стал военным и дослужился до подполковника. Бабушкины наставления, церковная жизнь, вера — все это подернулось дымкой забвения и осталось где-то там — в далеком, хотя и сладком детстве. А сейчас, казалось, было не до того. Нужно было вместе со всеми строить светлое будущее, заботиться о семье, исполнять многочисленные служебные обязанности…
Тем временем в стране началась перестройка, и смута разложения стала проникать в армию. В результате каких-то сложных интриг Владимир Михайлович предстал перед «судом офицерской чести». Не в силах перенести позор и незаслуженное унижение, он решил свести счеты с жизнью «по-офицерски» — пустить себе пулю в висок. И вот, в тот самый вечер, когда все уже было обдумано и готово, он почти случайно оказался перед экраном телевизора, где шла популярная тогда передача «До и после полуночи». Ее автор (однофамилец и тезка нашего героя) рассказывал об архиепископе Луке, и когда крупным планом на весь экран показали одну из старых, архивных фотографий — Владимир Михайлович увидел рядом со святителем… свою дорогую бабушку Таню. Она смотрела из глубины лет внимательно и строго и словно говорила: «А ну-ка, внучок. Что это ты задумал такое!». И внучок — кадровый офицер, почтенный муж и глава семейства — разрыдался вдруг, как малое дитя, омывая слезами давний и тяжкий грех вероотступничества…
Сразу как рукой сняло все обиды и неразрешимые, как еще недавно казалось, противоречия. Жизнь предстала в своем истинном свете, и будущее обозначилось ясно — в покаянии и возвращении к Богу!
СЕСТРЫ
Целое семейство посетило Свято-Троицкий храм с особенной, волнительной радостью — к святителю пришли!.. Старшая сестра — Юлия Егоровна Лесная — смиренного вида старушка в простенькой болоньевой курточке, стоптанных башмаках и ситцевой косыночке, родилась в Крыму, в селе Каменка Красноперекопского района, в далеком 33-м году. Перебравшись в юности в Симферополь, стала ходить в Свято-Троицкий храм, петь в хоре, а затем познакомилась и крепко подружилась со святителем Лукой. Бегала к нему постоянно…
Сама училась в медицинском училище и, подражая своему великому наставнику, смело отстаивала веру от нападок воинствующих безбожников. За это ее даже исключили из училища, но потом, по молитвам архиепископа Луки, восстановили.
— Меня, — говорит, — владыка Лука и архимандрит Кукша постригли…
— Так вы монахиня?
— Да, в тайном постриге — монахиня Валентина. Я к святителю пришла и говорю: «Владыченька дорогой, я не хочу как сверстники мои, как все. Монахиней хочу быть». Ну, он обрадовался за меня, благословил, а постригал меня уже отец Кукша. Его тогда из Почаева выгнали, и он в Иоанно-Предтеченском храме служил. Я к нему туда приехала, а он говорит: «Вот хорошо, что приехала, найдем тебе семинариста, замуж выйдешь!..» — проверял, значит. А я говорю: «Не-е, батюшка. Я в монахини хочу!». Ну, он и постриг…
87
Записано со слов клирика Новосибирской епархии, настоятеля Успенского храма села Баган иерея Романа Венцака и на основании свидетельства Ирины Никулиной. —