Однако попасть в мечту было совсем не просто.
Как-то раз на маминой работе у кого-то «загорелась» путевка, и поскольку поздно было ее «тушить» и переписывать фамилию, путевку спонтанно, «на авось», сунули маме в руки. Мама (была не была!) собрала в малиновый чемоданчик строго по списку (чтобы потом чего не забыл) мои детские рубашки и шортики и привела меня за руку к гранитным столбам — проситься в Лагерь.
И вот появилась Тетя с величественной, как выхухольное гнездовище, прической, и мама ей что-то говорила — сначала просительно, даже слегка улыбаясь, потом более эмоционально, а под конец, когда стало ясно, что никакие уговоры не помогают, — уже прямо взволнованно: «Ну почему, почему?!».
Да потому, что фамилия не та, да и возрастом не вышел — не пионер еще.
А я стоял в стороне с довольно громоздким чемоданчиком, в то время как детки уже весело рассаживались в автобусе и как будто метали иногда в мою одинокую сторону победные взгляды, но я, хотя понимал, что происходит что-то не то, все равно верил, что случится чудо и все закончится хорошо.
Однако хорошо не закончилось. Мама подошла смущенная и расстроенная и стала мне что-то сложно-взрослое объяснять на доступно-детском, а я только понимал, что произошла какая-то катастрофа и в Лагерь я не поеду!..
Ну да ладно.
Я поехал в другой раз. Уже по-настоящему: с соблюдением всех крючкотворностей, с личной путевкой и чистой совестью законного пионера.
Я и раньше бывал на Южном Берегу, так что море и горы были для меня не в диковинку, но вот так — с головой на двадцать дней, оторвавшись от дома, «по-взрослому», — такого еще со мной не случалось.
Лагерь «Алые паруса» располагался довольно хаотично на склоне горы, как будто его бросили наверх и он развалился, рассыпался всеми своими постройками, пока скатился к берегу моря. Внизу был, конечно, пляж — самое вожделенное место, к слову сказать хорошо оборудованное, с навесами и ограждением из оранжевых буйков. Чуть выше находилась большая спортивная, она же и танцевальная, площадка, а дальше — длинная, в несколько изломов деревянная лестница, ведущая к корпусам. Подниматься по этой лестнице после купальной расслабухи, по солнцепеку, было сущим мучением.
Однако я всегда подбадривал себя мыслью, что вот, на берег идет гигантская волна (каких в Крыму отродясь не бывало), но пока она дойдет — я буду уже высоко и меня не достанет.
А вверху, куда ни глянь, на тебя с усталой мудростью взирали горы, поросшие фисташками, самшитом, грабинником и кряжистыми дубками. Весь день здесь звенели цикады, тревожно шуршали ящерицы, летали какие-то большие задумчивые жуки, и жить в этой компании было, в общем, не скучно.
Единственно неприятным был момент, когда среди глубочайшего сна вдруг выяснялось, что уже наступило утро и пора вставать. Не вставать, а вскакивать как сумасшедшему, потому что случалось это так. Ты спишь, и вдруг на весь лагерь с какой-то вероломной громкостью начинает орать не по-утреннему бодрая, какая-то буратинно-веселая песня, всегда одна и та же:
Ну-ка, солнце, ярче брызни,
Золотыми лучами обжигай!
Эй, товарищ! Больше жизни!
Поспевай, не задерживай, шагай!
И припев:
Чтобы тело и душа были молоды,
Были молоды, были молоды,
Ты не бойся ни жары и ни холода,
Закаляйся, как сталь!..
Это означало, что всем нужно немедленно вскочить, побежать в туалет, а оттуда на «верхнюю», возле корпусов, спортплощадку, где физрук в обвисших спортивках, со свистком на веревочке и старательно подтянутым брюшком заставит всех до единого повторять за ним дурацкие упражнения, да еще ухитрится наблюдать за их исполнением и грозить штрафными санкциями…
Но в семь утра солнце, кажется, не настроено еще «брызнуть ярче», и уж тем более нам неохота за кем-то поспевать и куда-то бодро шагать. Разве что «не задерживать» — это пожалуйста. Идите куда хотите, а мы отсидимся благополучно в туалете…
Вот лентяи, правда?..
Ну, что еще… Обязательно в Пионерском Лагере возникала неподконтрольная эпидемия какого-нибудь увлечения. Как правило, оно было связано с местной спецификой. Например, в нашем лагере склон горы имел выходы сланца — скальной породы, которая легко разделяется на пластинки разной толщины и размера. И вот кто-то придумал выискивать подходящие пластинки и, используя асфальт и углы бордюров как наждак, вытачивать всевозможные фигуры. Девчонки главным образом вытачивали сердечки, ну а мы… ну а мы, понятное дело, этой «дурью» не маялись…