— В Аризоне ей нравилось, — проговорил Джерачи. — У нее был свой бассейн, а она всегда любила плавать.
Consigliere Форленца закрыл сейф.
— Ее предки жили у моря, в Милаццо, так же, как и мои. Я вот не умею плавать, только в бокале с виски, от одной стенки до другой. Ты когда-нибудь там был?
— Где, в бокале виски?
— В Милаццо, на Сицилии?
— На Сицилии — да, а вот в Милаццо не довелось.
Ник был в Палермо на прошлой неделе, решая небольшие кадровые проблемы с кланом Инделикато.
Нардуччи потрепал его по плечу.
— Ну, как говорят, она попала в лучший мир.
— Можно сказать и так, — грустно отозвался Джерачи.
— Боже мой! — Сал сжал двуглавую мышцу Ника, будто спелый апельсин. — Эйс Джерачи! Да ты сможешь провести двадцать раундов против любого чемпиона!
— Не-е-ет! — скромно протянул Ник. — Раундов десять-одиннадцать, не больше.
— Знаешь, я часто ставил на тебя и потерял кучу денег! Кучу денег, парень!
— Надо было ставить на моих соперников. Лично я всегда делал именно так.
— Пробовал! — засмеялся Нардуччи. — А тогда ты выигрывал! Как отец?
— Потихоньку. — Фаусто Джерачи-старший когда-то водил грузовик и занимал какую-то должность в профсоюзе водителей грузового транспорта. Частенько он выполнял поручения Еврея, хотя в суть дела его никогда не посвящали. — Он живет в Тасконе вместе с сестрой, — сказал Джерачи. «И содержит мексиканку, наивно полагая, что о ней мне ничего не известно!» — С ним все в порядке. Если хотите знать, он скучает по работе!
— Пенсия не всем по нраву. К ней нужно привыкнуть.
У Ника Джерачи таких проблем не будет. «Покинуть семью можно только вперед ногами», — заметил Вито Корлеоне на символической церемонии посвящения.
— Мы готовы? — спросил Ник.
— Готовы! — Нардуччи хлопнул его по спине и повел в глубь казино. Джерачи оглянулся, запоминая лестницу, по которой они поднимались. Так, на всякий случай.
— Давно закрылось казино? — поинтересовался Ник.
— Еще во время морских учений, — ответил Нардуччи, имея в виду быстроходные катера, которые во времена «сухого закона» гоняли по Великим озерам между США и Канадой. — Сейчас у нас настоящие корабли! Их так быстро не обыщешь, а в качестве развлечения казино им в подметки не годится! Выгружаешь гостей и отправляешь в ночной круиз по озеру. Музыка, выпивка, девочки, а утром они садятся в машины и уезжают. За ночь просаживают кучу денег, но жутко довольны и с удовольствием приезжают еще.
Семья Страччи владела сетью подпольных казино в порту Джерси, хотя, насколько знал Джерачи, использовать таким образом корабли в Нью-Йорке еще не догадались. Наверное, когда страсти улягутся, Ник сам купит корабль!
— Есть еще парочка вполне законных предприятий в Вегасе и Гаване, и, пожалуй, все, — скромно сказал Нардуччи. — Ах да, еще какая-то мелочь в Западной Виргинии, но это я даже в расчет не беру. Весь штат стоит дешевле, чем один из моих кораблей!
Нардуччи провел Ника по грязному сырому коридору к старому лифту.
— Расслабься, парень! — ободряюще проговорил Сал. — Ну, кто здесь может тебя убить?
— Смогу расслабиться, если вы укроете меня одеялом и споете песенку!
Сал ухмыльнулся и нажал на кнопку. Ничего удивительного. Всех гангстеров учат, что лифт — это всегда ловушка.
— Слушай, давно хочу спросить, — сменил тему Нардуччи. — Как такой cafone, как ты, смог получить диплом юриста?
— По блату, естественно, — не задумываясь, ляпнул Джерачи, который добился всего сам. — Друзья помогли.
— Друзья, — повторил Нардуччи. — А ты молодец! — Он похлопал Ника по плечу.
Дверца лифта распахнулась, и Джерачи приготовился к худшему. Они вышли в застланный коврами коридор с резными столиками, креслами и диванчиками, явно ручной работы. Коридор привел их в мраморный зал. Молодая рыжеволосая медсестра привезла на инвалидном кресле Винсента Форленца. Еврея, как его называли за глаза. Нардуччи отправился за Фалконе и Молинари.
— Padrino[5] — поклонился Джерачи, — как ваше здоровье?
Скорее всего, его крестный в твердом рассудке, и все-таки с кресла больше не встанет.
— Эх, — прошамкал Форленца, — что знают эти врачи?
Джерачи расцеловал его в обе щеки, а затем приложился к кольцу, ведь Форленца был его крестным.
— Ты молодец, Фаусто, — похвалил Еврей. — Остальные только и делают, что тебя хвалят.
— Спасибо, крестный, — поблагодарил Джерачи. — Одно время нам не везло, а сейчас все налаживается.
Форленца усмехнулся. На лице мелькнуло что-то похожее на неодобрение. Сицилийцы не страдают всепоглощающим оптимизмом американцев и в торжество прогресса не верят.
Дон Винсент показал на стоящий у стены столик, к которому его тут же подкатила медсестра.
Вскоре вернулся Нардуччи с двумя донами и их телохранителями, слегка посвежевшими после полета. Фрэнк Фалконе выглядел довольно усталым, настоящий телок перед закланием. В соответствии с планом Молинари рассказал ему, кто такой Джерачи. Фалконе тупо уставился на портреты мужчин в средневековых костюмах и дородных женщин в тиарах.
— Это ваши друзья, дон Форленца?
— Так, дальние родственники! Энтони, Фрэнк, позвольте вам представить amico nostro. Нашего друга. — «Мой друг» означало партнера или союзника, в то время как «наш друг» прибавляло веса. — Фаусто Доминик Джерачи-младший.
— Зовите меня просто Ник.
— Ловкий парнишка из Кливленда, — продолжал Форленца. — Когда-то мы звали его Эйс. Сейчас он живет в Нью-Йорке. Мой крестник, чем я очень горжусь.
— Можно сказать, что мы уже знакомы, — заявил Фалконе.
— Ну, Фрэнк, позволь старику похвалиться крестником.
— Конечно-конечно, — пожал плечами дон Лос-Анджелеса.
— Джентльмены, — начал Джерачи, — дон Корлеоне посылает вам свой привет.
Форленца показал телохранителям на Джерачи.
— Парни, за работу.
Ника обыскали уже в который раз за день. «Ну, еще пару раз, и Форленца успокоится», — подумал он. На этот раз искали с особой дотошностью — под рубашкой, даже пояс трусов прощупали в поисках записывающих устройств. Закончив обыск, телохранители кивнули дону Винсенту. Через минуту официанты в белых париках принесли огромное хрустальное блюдо с biscotti all'uovo[6], клубнику со сливками, апельсины и чашки с дымящимся капуччино. Поставив на стол возле дона Форленца серебряный колокольчик, они удалились.
— Это тоже родственники, — ухмыльнулся Форленца, потягивая капуччино. — Прежде чем приступим к еде, хочу, чтобы вы уяснили: это я решил пригласить представителя дона Корлеоне.
Джерачи этому не верил, хотя и опровергнуть сказанное не мог.
— Простите, дон Винсент, и ты, как бишь тебя… Джерачи! Не обижайтесь, но я до сих пор не могу привыкнуть, что этого маленького pezzonovante Майкла все называют доном Корлеоне, — не выдержал Фрэнк.
Клан Фалконе имел связи с семьей Барзини и когда-то с Билли Гоффом, которого, по слухам, тоже убили Корлеоне.
— Фрэнк, пожалуйста, — заметил другу Молинари, — не надо лезть на рожон.
Форленца пригласил их к столу. Нардуччи устроился в кожаном кресле неподалеку, а телохранители — на низком диванчике у дальней стены. Медсестра поспешно вышла из зала.
Фалконе присвистнул:
— Обожаю баб в белой форме! Одень в белый халат любую уродину, и я тут же задеру ей юбку и задам по первое число! В больницах мой дружок стоит до тех пор, пока мне не сделают кровопускание!
— Фрэнк! — укоризненно проговорил Молинари.
— А что? Тони, дружище, с каких пор ты не понимаешь шуток?
Форленца расспросил Фалконе и Молинари о свадьбе дочери Джо Залукки и сына Питера Клеменца. Клеменца-младший под прикрытием отца строил торговые центры в Детройте. Фалконе еще долго не мог успокоиться и расспрашивал Ника, как кливлендский парень попал в семью Корлеоне. Джерачи рассказал, как оказался в Нью-Йорке с женой и малолетними детьми, а его крестный сделал пару звонков нужным людям. Фалконе презрительно скривился. Пришла пора ужинать. Форленца выпил воды и позвонил в колокольчик.