Ранши, как и мастер Бай, кого не коснулись плохие сны, посматривали на окружающих с лёгким превосходством и снисхождением. Мол, чего ещё взять с этих глупых людишек, боящихся каких-то ночных страхов. Хао, которого тоже не коснулись кошмары, в отличие от своего сородича, проявил больше уважения к другим и самоконтроля. Мельком заметил Вэй. Девушка ходила какая-то потерянная и задумчивая. Вроде ей ничего плохого не приснилось, чего тогда ходит как не выспавшаяся. Неужели переоценил её выдержку.
Чуть позже, не удержавшись, из любопытства провёл небольшой эксперимент. Из-за внезапно напавшей неуклюжести случайно порвал рукав, порезав руку. Кровь потекла как ей и положено. Рану быстро замотал куском тряпки, убедив соседа, что всё в порядке. На мне всё быстро заживает как на собаке. Если спустя час, заглянув под окровавленную повязку, обнаружил пусть и быстро заживающий порез, но не моментально затягивающийся прямо на глазах, то вот дырка на испачкавшейся одежде как была, так и осталась, вызывая новые вопросы.
День прошёл без происшествий. Караван медленно, но, верно, двигался к своей конечной цели. Утренние тревоги выветрились как дым под давлением повседневных забот. Да и следующей ночью кошмары больше никого не беспокоили. Кстати, видел, как путешествующие с мастером Баем ученики всё же не бездельничали на привалах, а тренировались, поддерживая свою форму. Молодцы, не восприняли эту поездку как некий отпуск, во время которого можно позволить себе лениться. Я тоже засел за тренировки, только в отличие от них ночные. Днём изображал простоватого, жизнерадостного паренька, весело проводящего время, постоянно выискивающего чего бы перекусить, а по ночам приступал к охоте, совмещённой с практикой боевых искусств. Мудрость, на тему того, что силу мало получить, её нужно ещё закрепить и освоить, не забывал. Спать приходилось урывками, когда выдавался удобный момент. Из–за чего надо мной потихоньку начали подшучивать, называя не медоедом, а ленивцем. Весь день либо веселился с караванщиками, либо спал, либо ел. В таком ритме прошло несколько дней. Из запоминающих событий мог назвать только появившийся конфликт с одним из возничих.
В небольшом провинциальном городке, из–за короткого времени стоянки, на одной из повозок не успевали разгрузить проданный по пути товар. Натужно пыхтящий круглолицый мужичок с большим носом, перетаскивая ящик, грубо меня окрикнул.
– Эй что сидишь, прохлаждаешься. Видишь вон те ящики, – указал на груз своей повозки, – помогай давай. Быстрее управимся, быстрее отдохнём.
Его слова пропустил мимо ушей, вместо этого предпочтя дремать на мягкой соломке. Мужик на следующем круге разозлился, тем что он работает, потеет на солнышке, а я рядом отдыхаю в тенёчке.
– Эй ты, свинопас, хорош изображать глухого! Не видишь, нужна помощь. Хватай и неси, пока я не подошёл и не дал пинка для ускорения.
Лениво приоткрыв один глаз, покосился на смешного человека. Видимо, спутал меня с обслугой каравана. Одевался я неброско, общался с другими на равных, по–простому, без высокородных заморочек, да и ехал наравне со всеми на жёсткой лавке, а не в карете, вот и спутал с ещё одним работягой. Бывает. Подумав об этом, вновь закрыл глаз. Я не прочь оказывать помощь окружающим, но только когда этого хочу, или по необходимости, а не кто–то того требует. Тем более не для того, чтобы кто–то пораньше сбежал в харчевню пить вино.
Видя, что слова не возымели действия, мужичок, кипя от гнева, решительно направился в мою сторону, намереваясь задать мне трёпку. Агрессию в свой адрес умел чувствовать даже на расстоянии и с закрытыми глазами. Прежде, чем он дошёл, уже мягко спрыгнул на землю, разглядывая потенциальную угрозу. Вокруг слишком много свидетелей, которые уже поглядывали в нашу сторону с любопытством, чтобы радикально решить вопрос, как привык. Придётся действовать по–простому, но так, чтобы он понял. Да и остальным намекнуть, чтобы эта ситуация не повторялась в будущем.
– Ох, уважаемый брат караванщик просит помочь, – наигранно огорчился невнимательности. – Конечно, всегда готов протянуть крепкую руку своему брату. Осталось только обсудить один вопрос и дело можно считать сделанным. Сколько? – поинтересовался со всем дружелюбием, на которое только способен, сбивая воинственный настрой караванщика.