Когда знаешь, что за углом тебя никто не ждет, идти сразу становится проще и значительно быстрее. Спустившись в фойе первого этажа, мы углубились в мешанину переходов, которая привела нас к двери в подвал. За ней, метров через пятнадцать, стояли два злодея.
Самое обидное, что их так же развести, как бойцов в комнате наблюдения не получится. Они стоят лицом ко входу, оружие держат в готовности, и пока я к ним подберусь, чтобы ударить Пшиком, нашпигуют меня свинцом от макушки до пяток.
Поэтому ставку мы решили сделать на Стрелка. Малахова уж продемонстрировала свою высокую боевую эффективность. Правда, сейчас нам нужно не камеру сбить, а почти одновременно убить двух новусов. Которые, к бабке не ходи, тоже не пальцем деланые. Воины, почти наверняка. Таких валить нужно наглухо с первой попытки.
Для понимания. Спуск в подвал — один пролет лестницы. От нее до поворота семь метров. За ним — еще примерно такой же длины проход. И вот в тупике, спиной к запертой комнате и лицом ко входу, стоят два террориста.
Они сагрятся уже на звук открытой двери. И стоит кому-то лишь показаться из-за угла, будут готовы палить из всех орудий. Но вот если не высовываться…
Дверь скрипнула, и тут же ожила рация — я ее прихватил с одного из убитых бойцов.
— Четыре-один-три. Прием?
Замечательно! У них еще и пароль! О чем я думал, вообще, конечно у них пароль! Они охраняют самый важный компонент своего злобного плана. Без которого они бы попросту не справились таким небольшим количеством людей, а сейчас и вовсе отбивали бы штурм копов!
Ответить? Промолчать? Команда смотрит на меня вопросительно — мол, стоим или идем? Я машу рукой — идем. И принимаю решение молчать. В конце концов, что я могу им ответить? Назвать число «пи» в правильной последовательности?
Так что мы ускоряемся. Через пару секунд, как прозвучал запрос от охраны, мы уже сгрудились за поворотом. Первая — Ира с трофейным ПП в руках. За ней телохранители и замыкаю колонну я. Время начинает растягиваться дешевой жевательной резинкой.
Ира быстро выглядывает за угол. Тут же одергивает голову. Звучат выстрелы — две короткие очереди. В замкнутом помещении одна из пуль с рикошетом проносится мимо моего лица. Так близко, что я даже чувствую дуновение воздуха.
Принцесса тоже поднимает оружие. Дважды жмет спусковую скобу. Бьет под углом, больше не высовываясь. Бах! Бах! И лишь после этого выглядывает за угол.
— Ах ты мразь! — и снова очередь. На этот раз длинная.
Становится понятно, что план накрылся.
— Один выжил! — зачем-то сообщает Ирина. Будто и так непонятно. Хотя… откуда она взяла, что только один?
Еще одна очередь. Коридор постепенно заволакивает пороховой дымкой и пыльной взвесью, отбитой пулями от стен. Слышны шаги — выживший Козырь бежит к нам, не переставая стрелять.
Ира с перепугу тоже палит. Так же, как в прошлый раз, под углом. Но уже не прицельно, без расчета. Просто в надежде, что хотя бы одна выпущенная ей пуля, найдет врага. Не, может, она ими и управляет, но уже точно без того потрясающего контроля, который продемонстрировала, когда сносила камеры.
Я понимаю, что сейчас произойдет. Террорист использует тактику подавления огнем, чтобы выйти в близкий контакт. Не дает нам высунуться. А вблизи, особенно если он Воин, нам с ним не справится. Порвет всех четверых за две секунды. И огнестрел не поможет.
Так что делаю единственное возможное, что осталось. Бегу навстречу противнику, который вот-вот появится из-за угла. В метре от поворота падаю на бок и оставшееся расстояние скольжу по грязному бетонному полу.
Тот срабатывает, как наждачная бумага — по ощущениями, мясо я стер до костей. Но инерции все равно хватает, чтобы выкатиться за угол, и применить недоульту. А потом, с криком «ипикайей, мазафака!»— всадить в сбившегося с бега новуса половину магазина.
Я даже не успеваю понять, смог ли нанести Воину критичные повреждения. Достаточные для того, чтобы он сдох. Мгновенно уловив изменения в плане, через меня перепрыгивают Влад с Пашей, и начинают мутузить врага.
Пару секунд слышно только шумное дыхание и влажные шлепки, как будто кто-то лупит ладонью по массивному стейку. Спины телохранителей закрывают от меня картину, и мне остается довольствоваться таким сомнительным видом.
А потом Малахова говорит:
— Чисто!
Голос девушки дрожит — переволновалась! Сегодняшний день ее на прочность испытывает постоянно. И девчонка держится, не пасует. Молодец! Но легкая истеричность присутствует.