Лада вскочила:
– Пойду поищу тебе одежду.
Она быстро пошла по пустынному коридору к себе. Птица полетела за ней.
– Ллирель, не лети за мной, – зажмурилась Лада на ходу, споткнулась.
– Почему?
– Ваше величество, вы без одежды.
– Я в перьях.
"Чудо в перьях! Я скоро буду знать каждый изгиб его голого тела." – Лада быстро побежала в свою комнату. Там был длинный банный халат, его обязательно нужно прихватить с собой.
Молодожены явились, когда привели себя в норму.
– Залетаешь в Зеркало, делаешь оборот, и выходишь. Все просто, – напомнила Лада Ллирелю уже в пещере возле зеркала, точь-в-точь походившего на Зеркало Желаемого. Она сама прикоснулась к сердцу на раме и попросила вернуть Ллирелю истинный облик.
Птица залетела в зеркало. Лада замерла, затаив дыхание. Сердце: "тук, тук…"
– Зачем тебе халат? – спросила Дейра.
Лада бросила на нее быстрый взгляд и опять устремила его в зеркало: "Тук, тук…" И оттуда сделал шаг Ллирель-человек! Голый. Лада тут же набросила на него халат, закрывая собой от Дейры. Нечего ей видеть ее короля обнаженным.
А он прыгнул, хлопнул руками по бокам и… упал бы, если бы Сгирель не подхватил. Лада бросилась к нему. Ллирель не смотрел в глаза, он дрожал и кривился от боли, но не выдавал ни звука. Такой сильный, мускулистый, – и беспомощно вис на руках у Сгиреля! Лада чувствовала, что королю больно. Он хотел что-то сказать, но из рта вырвался лишь крик. Ллирель замолчал, недоумённо уставился на пол. Дейра по знаку мужа уменьшила его до размеров птицы. В Ладе проснулась собственница: она присела, взяла Ллиреля в руки. Он сжался в комочек и перестал дрожать.
Лада погладила его чёрный халат. Сердце сжалось от сочувствия. Опять охватил порыв спасти птичку: чувствовала его беспощность и отчаяние. Король, как поломанная кукла, даже не поднимал голову.
Сгирель сделал портал в Ин, в комнату Ллиреля. Лада бережно положила его на покрывало кровати, Дейра увеличила. Ллирель тут же неловко протянул руку, грубовато сжал ладонь Лады.
Она попросила Дейру набрать воды в ванную, добавить болеутоляющего и расслабляющего зелья. Вскоре в воздухе запахло лесными травами.
– Ллирель, нужно выпить зелье, – произнесла мягко и приподняла его шеку. Он отрицательно мотнул головой.
– Ллирель, выпей! – поддержал Ладу Сгирель, – Сегодня поздно, а завтра с утра ты станешь прежним, обещаю. – Он выдержал взгляд брата со спокойствием. Оно передалось младшему линсу, и тот послушно выпил зелье.
Ллиреля Лада мыла сама. Сгирель отвел в сторонку и попросил об этом.
На её протест сказал:
– Чего ты там не видела? Ллирель тебя не тронет, он гордый. Чересчур. Как я. Он бы не хотел, чтобы я видел его беспомощным, тем более моя жена. Твои же прикосновения и внимание облегчают ему боль.
Лада недовольно вздохнула. Разговаривали в коридоре, она прислонилась к стене, ощущая ее холод. Сгирель стоял напротив, отвернувшись:
– У брачного ритуала, Лада, есть еще одно свойство. Когда один изменяет и испытывает наслаждение, другой ощущает сильную боль. И чем слаще одному, тем больнее другому. И аура ослабляется. Даже при поцелуе. В ранении Лардена виноват я. Я поцеловал Дейру, увидев, что она устает. А когда она была с ним… – Сгирель опустил голову. – Ты наслышана о моём сумасшествии. Боль адская. Не сразу научился себя контролировать. Дай Ллирелю время, не мучь его, прошу. Пока он был птицей и в другом мире, не чувствовал ничего. А сейчас…
"Ага, не чувствовал… Как бы не так,"– вспомнила Лада птичий крик даже при поцелуях с Жехардом.
– Прошу, помоги брату, – Сгирель смотрел уже в упор.
Лада кивнула.
Она сама помогла Ллирелю передвинуться к ванной, окунуться в воду. Дрожь его проходила, как только они соприкасались.
В белоснежной ванной под потолком еле мерцали приглушенным светом пульсары, с зеленоватой воды, проступающей сквозь белую пену, шёл пар. Ллирель напоминал бесстрастную большую куклу с закрытыми глазами. Лада, сидя на краю ванны,
нанесла на длинные чёрные волосы пахнущую орехом шампунь, вспенила, долго массировала сначала над ушами, потом по всей поверхности головы. Ей нравилось то, как расслаблялся линс от ее прикосновений, и закаменевший изгиб его губ приобретал выражение удовольствия.
"Последствия брачного ритуала…"
Затем намылила тело. Представляла, что мыла статую, одну из украшающих парк затерянного Ина. И вдруг четко вспомнила город, все его пустые улицы, здания, площади и скверы, как будто вознеслась над ним сознанием, и та карта, что рисовала эти дни и та, что нашла в библиотеке, соединились в одну, в безупречное знание города. А может, это Ллирель знал Ин, и это передалось ей?