– Мне кажется, Ллирель меня отпустит.
– Угу. Тогда, когда будет уверен, что сама не захочешь уходить, – скептически заметила Дейра.
– Нет, я уйду. Вот только всех линсов вернём. То, что Блик пока не видит кегретов, не означает, что опасность миновала.
Вдали Сгирель привлёк их внимание, указывая на дом. Дейра потянула Ладу за рукав:
– Нас ждет яблочный пирог Сгиреля.
К вечеру пробудили и вернули в себя двух сестер линсов: старшую Гитану и младшенькую Альвину. Братья называли их Гитой и Алей. Гита чуть повыше и угловатей, Аля – ниже и мягче, но обе очень красивые, с гладкими, как шелк, черными волосами, с большими карими глазами в длинных ресницах. То, как вела себя Лада по выходе из источника, не шло ни в какое сравнение с писком, криком и прыжками в виде танцев, что устроили сёстры. Ллирель и Сгирель еле поймали и успокоили их. Они трепыхались даже в разных карманах Дейры, застёгнутых почти наглухо, и Дейра вздрагивала в полёте на Берёзке, а Лада, летящая рядом, испуганно увидела, как Гита разрезает дыру в кармане и высовывает голову. Перепуганная Дейра так скользнула по-линсийски в Ин, что побила все мыслимые и немыслимые рекорды. Лада за компанию тоже. Сгирель, всегда такой хладнокровный, слезая с метлы, отдыхивался:
– Пожалуй, я согласен уменьшаться.
По прибытию в Ин возбужденные линсийски выдраили до блеска половину города, причем параллельно с магией использовали физический труд.
– Нам лес рубить не надо? – потер нос Ллирель, стоя среди чистой площади. Гита с блестящими глазами надраивала фонтан. – Завтра планирую разбудить Ждана и Брэфа.
– Ты король, тебе решать, – мстительно улыбнулся Сгирель.
– Можешь забрать корону, она мне уже не нужна. Я уже нашел, что искал. Лада здесь. – Ллирель повернул голову и улыбнулся, глядя в расширенные глаза старшего брата: – Она девушка с картины. А вы не верили.
– Желание, загаданное вслух… Но Сияющий тогда даже не принял твоего подношения, – вспомнил Сгирель.
– Был еще один раз, уже мысленное желание, но то же самое. – Ветер, блуждающий в Ине, завеял чёрные волосы Ллирелю на лицо, он перезавязал хвост. – Я учусь на ошибках. А Сияющий даёт и второй шанс.
Ветер затрепал отросшую челку Сгиреля, но он просто поправил её за ухо:
– Ты Ладу ещё не завоевал.
– Жехард Аллозийский, да. Почему он? И почему ты женат именно на его сестре?
– Откуда ты знаешь?
Младший брат грустно и даже немного обиженно улыбнулся и промолчал. Ветер гонял редкие опавшие листья по влажной от постоянно перемещающейся по городу дымке.
– А ведь есть еще Ларден.
– Мальчик–паинька Керсана? – насмешливо улыбнулся Ллирель.
– Он давно не мальчик. И Керсана уже нет. Тебе многое надо узнать, брат.
Из парка донёсся восторженный крик Альвины, что-то увидевшей на клумбе. Рядом с ней появилась Лада, они начали разговаривать. Затем Альвина повисла у неё на шее. Ллирель покачал головой.
– Так ты заберёшь корону? Я не умею править. А ты был хорошим королём, Сгирель.
– Нет.
– Верно, ты не был хорошим королём, – заулыбался белозубо Ллирель. – А корону заберешь? Получишь шанс исправиться.
Сгирель тоже заулыбался:
– Узнаю тебя, братишка. Сам исправляй то, что натворил. С возвращением!
…Лада попыталась оторвать от себя Алю, но посмотрев через ее плечо, увидела, как обнимаются Ллирель со Сгирелем и обняла ее тоже. "За компанию… эк-хэ. Вот это обнимашки!"
Вечером, когда сёстры успокоились и улеглись спать, а братья засиделись на дворцовской кухне, Дейра сделала портал в свой дом. Лада шагнула с ней. Ведьмочка прошлась по коридору, зажигая дополнительные пульсары, а Лада вышла во двор. Пахнуло прохладой, терпковатым запахом пожелтевших листьев и озерной влажностью. Жутя выбежал навстречу из темноты, начал тереться у ног – соскучился.
Ладу потянуло в Агатовую.
Там, еле заметный в тусклом свечении, развалившись в кресле, сидел Жехард.
– Привет, – остановилась Лада на пороге.
– Привет. Ты пришла, – прозвучал хриплый, до мурашек приятный голос.
– Да.
– Я тебя ждал. И вчера тоже, – Жехард очертаниями почему-то напоминал хищника.
– Прости, – Лада подошла поближе, остановилась посреди гостиной.
– Он к тебе прикасался?
– Жехард…
– Я знаю, что вы вернули птиц. Мне было не по себе, Лада. А это значит, что он к тебе прикасался. Всю ночь. Даже если птицей, – всё равно.
Жехард поднялся, зажег больше пульсаров, пристально посмотрел ей в глаза.
– Я тебя люблю, – провел по щеке, и сердце защемило от сквозящей в его голосе нежности.
– Я тебя тоже люблю,– призналась в ответ.
– О, убери слово "тоже", я его боюсь. Мне хочется единолично владеть твоим "люблю," – Жехард поднял ей подбородок.