Потом Валерий медленно поднялся. Он сидел, сцепив на коленях руки, и смотрел в пустоту. Елена не смела потревожить его. Вдруг он сполз на пол и, стоя на коленях, протянул к ней руку:
— Прости меня…
Елена бросилась к нему, схватила за руку.
— Ну, что ты? Что ты?
— Я ослеп от боли…
— Я понимаю, понимаю…
— Все равно, все равно… Не имел права… Говорил и презирал себя… Как я мог? Какой Зотов? Это же ты!
— Успокойся, — пыталась она поднять его. — Пожалуйста…
— Я ненавижу себя. Я никогда не прощу себе.
— Хорошо, хорошо, милый… Садись. Ты не допил чай.
Скрипнув зубами, Валерий поднялся и сел. Он не мог взглянуть на нее.
— Никогда, — с трудом проговорил он, — обещай мне… никогда не возвращаться к этой теме.
— Обещаю.
— Спасибо.
Он поднялся и вышел из купе. Елена осталась одна. Слезы навернулись на глазах, она ничуть не стыдилась их.
Его долго не было, а когда вошел, Елена беззаботно спросила:
— Аппетит нагулял?
— Догадалась, — улыбнулся он впервые за многие дни.
Они чувствовали себя снова, как прежде. И за ужином говорили без всякого напряжения.
— Гляди, какое озерцо! — восклицала она.
— А вон человек.
— Где? Где?
— Возле озера.
— Не вижу.
— Ну вот, вот! Руку поднял. Удилище видишь?
— Действительно. Что за чудак! Это же так далеко от станции.
— Смотри левей. Видишь палатку?
— Точно. Может, геологи?
— Туристы какие-нибудь. Аж сердце заныло, так захотелось порыбачить.
— Уж отведешь душу.
Словно сговорившись между собой, они беседовали о чем угодно, о разных пустяках, а больше делились впечатлениями от увиденного. Отношений своих не затрагивали.
Отроги Уральских гор поезд пересекал ночью. Лунный мир за окном был безлюден. Горы надвигались медленно и подступали к насыпи молчаливыми гигантами. Странно было видеть снег, который сидел шапками на вершинах и плоско лежал в распадках. Если бы не шум поезда и не покачивание вагона, можно было подумать, что за окном иные времена, когда горы вот так же высились, а людей еще не было.
Это колдовское ощущение Елене было знакомо: на охоте или на рыбалке она часто оставалась наедине с природой и каждый раз возникало это чувство вечности окружающего, и собственная незначительность вызывала жалость к себе.
Что до нас было и что будет после нас? Миллионы людей жили и умирали, исчезая без следа. Зачем они приходили? Зачем они были нужны?
И вдруг Елене стало ясно, зачем они приходили, зачем есть она и есть Валера. Костер любви на земле горит вечно, потому что все новые и новые поколения людей отдают ему свои сердца. Разве этого мало? Разве может быть бессмысленной жизнь, если ты в этой жизни любила? И чем сильнее любовь, тем прекраснее, тем удивительнее твоя жизнь. Только любовь будит в душе интерес ко всему миру и искусству, и знаниям. Все лучшие книги написаны и все великие открытия сделаны под влиянием любви и во имя любви.
— О чем ты задумалась? — спросил Валерий.
— Да так.
— У тебя было такое лицо…
— Какое же?
— Хорошее.
— Валерка, — погрозила она пальцем, — не подлизывайся. Я женщина слабая, беззащитная… — И сама же бросилась к нему, обняла, прошептала: — Занавески закрой.
— Почему? — прошептал он, обнимая.
— Горы смотрят…
Им было снова хорошо…
Потом усталая и умиротворенная Елена сидела у окна, за которым медленно плыли горы. Словно былинные богатыри шли друг за другом да так были тяжелы в доспехах своих, что земля не выдержала поступи и разверзлась, и остались на поверхности только потемневшие от времени шлемы, украшенные белым лебяжьим пухом.
— В детстве ты любил сказки? — спросила Елена.
— Я их не знал, — признался Валерий.
— То есть как?
— Не было бабки. Ни с отцовской, ни с материнской стороны. Обе погибли в войну. Детство мое прошло в Забайкалье, в одной из воинских частей. В доме было много книг, но почти все по отцовской специальности. Я научился читать по книге о материальной части танка. Представляешь? Но мне было интересно, я очень хотел знать, почему танк движется. Я своим детским умом воспринимал его живым — вот он молча стоит, но вдруг, почуяв врага, бросается с лязгом и грохотом вперед, страшный и неудержимый, извергая огонь, как Змей Горыныч.
— Как интересно!
— А ты?
— Я выросла, Валера, среди сказок, преданий, поверий.