О чем? Да о чем угодно!
Пришел как-то с томиком Чехова в руке. Елена кое-что постирала: майки, носки, полотенце. И развешивала во дворе. Отец сидел на крыльце, грелся на солнышке. Петр поздоровался, сел рядом. Поговорили о погоде, о нынешних травах. Потом отец вспомнил, что надо купить хлеба, в доме нет. Елена и Петр вызвались сходить. По дороге в лавку Петр сказал:
— Перечитал нынче «Душечку». Будто и не читал прежде. Здорово!
— И выбираешь же рассказы, — усмехнулась Елена.
— Что ты хочешь сказать? — озадаченно посмотрел на нее Петр.
— Чехов не любил женщин. А в «Душеньке» уж так издевается над бедной бабой, что я просто злюсь на него.
— Ты давно читала?
— Ну, как давно… Зимой.
— Милая кузина, Чехов в этом рассказе не издевается над женщиной, он поет гимн в ее честь. Это ты так прочла: глупая мещанка, у которой и мыслей-то своих нет. Да не так это, не так!
— Странно, Петр, ты ведь тоже не любишь женщин.
— Почему ты так решила?
— Ну, твой жизненный опыт…
— A-а, бывшие жены… Они были похожи на жену ветеринара Смирнина.
Петр раскрыл на ходу томик и прочитал:
— «Приехала жена ветеринара, худая некрасивая дама с короткими волосами и с капризным выражением…» Вот это капризное выражение на некрасивом лице самое ужасное, что осталось в моей памяти от жен. К тому же они изменяли, эти воблы. Представляешь? И не потому, что кого-то любили или были мною недовольны, а только ради того, чтобы похвастаться перед подругами, такими же мелкими хищницами.
— Зол, так зол, что даже лицо побледнело.
— Признаюсь, не люблю эту породу людей безотносительно к тому, мужчины это или женщины. Их главная черта — эгоизм. Этим эгоизмом они пропитаны, как ядом. Ради удовольствия, ради похоти они переступят через любые нравственные законы. Соврать, украсть, сподличать им ничего не стоит, у них никогда не бывает угрызений совести. А Душечка? А Ольга Семеновна? Да ты что, кузина! Я ее обожаю. Я восхищаюсь ею. Попадись она на моем пути, я стал бы великим человеком.
Елена засмеялась:
— Ты меня поражаешь, Петр!
— А вот послушай.
Петр усадил Елену на скамейку, которая стояла на обрыве. Отсюда открывался красивый вид на излучину реки, на таежные холмы по ту сторону. Полистав книгу, Петр прочитал:
— «В конце концов несчастья Кукина тронули ее, она его полюбила». А? Каково?
— Да, да, да, — насмешливо закивала Елена. — И стала говорить словами, а вернее повторять слова этого жалкого антрепренера и содержателя увеселительного сада о глупой публике.
— Не торопись, — остановил ее Петр. — Чехов пишет далее: «Она постоянно любила кого-нибудь и не могла без этого». Вот суть ее существа — любить. Моя вторая жена была чрезвычайно грамотной. Читала на трех языках.
И ты думаешь, прочитанные ею книги возбудили хотя бы одну оригинальную мысль? Да нет же, нет! Она повторяла чужие мысли, бессовестно выдавая их за свои. Душечка никогда не опустилась бы до этого.
— Но она быстро забыла своего Кукина.
— Управляющий лесным складом Пустовалов был человеком обеспеченным. Многие женщины вышли бы за него из меркантильных соображений! А Душечка полюбила. И как? «Так полюбила, что всю ночь не спала и горела». Ее истинное состояние — это состояние любви. Ты послушай. «По субботам Пустовалов и она ходили ко всенощной, в праздники к ранней обедне и, возвращаясь из церкви, шли рядышком, с умиленными лицами, от обоих хорошо пахло, и ее шелковое платье приятно шумело; а дома пили чай со сдобным хлебом и с разными кореньями, потом кушали пирог». А?
— Что за этим «а»? Я должна восхищаться?
— Ты пойми — они были счастливы. Нас учили, что счастье — это когда тебе хорошо? И неважно, какое оно, счастье, главное — чтоб было хорошо. А хорошо бывает, когда ты любишь и тебя любят.
— Но можно любить…
— Ты хочешь сказать, что есть любовь возвышенная и так себе, кошачья? Нет, милая кузина. Любовь или есть, или ее нет. Или она приносит счастье тебе и другому, или она придумана. Душечка любила так же, как Анна Каренина.
— Та пошла на смерть.
— И глупо сделала. В ней было много примешано от той породы, которую я назвала эгоистичной. Душечка выше ее и благородней, что ли, в своем бескорыстии. Карениной было мало, что она любит, ей еще непременно надо было, чтобы ее любил Вронский с тем же пылом, что раньше. А Душечка приняла ветеринара Смирнина с его женой и ребенком. Она имела на него право, но не стала ни требовать, ни упрекать, а всей силой своего сердца полюбила сына ветеринара. Это ли не великая женщина!