— Мы?
— Ты замешан в этом деле не менее меня, Мейер. И потом, я должен использовать твой аналитический ум.
— Неужели он тебе пригодится?
— Да, чтобы уравновесить привычку Мак–Ги бросаться очертя голову в воду. Ну, а если нам удастся ухватить кусочек мяса, мы разделим его пополам.
6
На следующий день, в пять пополудни, я сидел на скамейке в приемной полицейского участка Бровард–Бич. Минут через десять появился сержант Киббер, костлявый мужчина средних лет, с лицом фермера, одетый в коричневые брюки и голубую рубашку навыпуск. Он сел рядом со мной и поинтересовался моей фамилией, адресом и профессией. Я показал ему водительское удостоверение, выданное во Флориде, где в графе «Род занятий» значится: «Консультант по вопросам спасения имущества на море».
— Кто эта девушка, по вашему мнению, мистер Мак–Ги?
— Это просто предположение. Вчера у меня было назначено свидание в Лодердейле. Ее зовут Мэри Боуэн. Но она не явилась, и я… Черт возьми, сержант, я не привык к такому обращению!
— Вы знаете ее адрес?
— Нет. Дело в том, что до этого мы виделись всего один раз. Но на вечеринке, где мы познакомились, она что–то говорила про Бровард–Бич: то ли у нее здесь друзья, то ли родственники. И когда я услышал по радио описание девушки с похожими приметами, я решил на всякий случай убедиться, что это не Мэри.
— Мы до сих пор не установили ее личности, но нашли машину. Ее бросили на пустыре. Она была угнана около одиннадцати вечера от торгового центра, пока хозяин с женой делали покупки. Олдсмобиль этого года выпуска. Мы склоняемся к тому, что это дело рук подростков. Отпечатки стерты, но сейчас пятилетний мальчишка знает, как это делается.
Он вырвал из блокнота листок, написал что–то и протянул мне.
— Возьмите это и ступайте в морг. Отдайте записку дежурному, он покажет вам тело. Если это ваша Мэри Боуэн, сразу же позвоните мне. В любом случае извините за беспокойство, потому что зрелище это вряд ли доставит вам удовольствие.
Я мельком взглянул на листок — и меня бросило в дрожь.
«Покажите этому парню вашу Одри Хепберн. Киббер».
Дама, сидевшая в холле, показала мне, куда идти. Я опустился по лестнице в полуподвал. Линолеум и бетон. Бесцветный парень сидел в углу за металлическим столом и листал «Плейбой». Прочитав записку, он швырнул ее в корзину, встал и направился к тяжелой стальной двери. Я последовал за ним.
В помещении, куда мы вошли, были установлены три модуля, каждый из которых имел четыре горизонтально расположенные секции, закрытые стальными дверцами. Парень подошел к одной из секций, открыл дверцу и нажал на какой–то рычаг. Полка, на которой лежало тело, выдвинулась наружу. Автоматически вспыхнули лампы. Из открытой секции тянуло холодом.
Тело было укрыто белой простыней. Дежурный откинул ее, наполовину открыв тело, и шагнул в сторону, давая мне возможность подойти поближе.
Наверно, они не стали закрывать ей глаз, чтобы облегчить опознание. Потому что в другой половине ее лица уже нельзя было распознать ничего. Часть тела от талии и ниже представляла собой бесформенную груду, не имеющую ничего общего с контурами женского тела. Одно плечо было неестественно вывернуто.
Я взглянул прямо в этот раскрытый мертвый глаз. Я знал, что узнаю его. Необычный цвет темного янтаря. С зелеными крапинками вокруг зрачка.
Я перевел взгляд на парня. Приоткрыв рот и облизываясь, он уставился на ее грудь.
— Эй!
Он вздрогнул от неожиданности.
— Э–э… Ну что, вы опознали ее?
— Нет.
Он закрыл ее простыней и проделал все манипуляции в обратном порядке. Полка плавно въехала на свое место. Лампы погасли. Он закрыл дверцу, и мы двинулись к выходу. На пороге я спросил его:
— Почему бы тебе не заиметь такую же, только живую?
— Чего? — Парень обалдело уставился на меня. — А–а, вот вы о чем. Да, от такой бы я не отказался. Но такие штучки не про нас. Хотя, подозреваю, на вкус все девки одинаковы. Все эти дерьмовые суки.
Он запер массивную дверь и снова уселся изучать «Плейбой», бросив мне на прощание: «До новых встреч…»
Это случилось через несколько минут после полуночи в деловой части города. В роли «эксперта» выступал владелец углового журнального киоска. Он почти кричал от возбуждения, так что его могли слышать все, кому посчастливилось находиться в радиусе пятидесяти футов от нас.
— Если вы здешний, приятель, то должны знать, что ночью эта улица вымирает. Изредка промчится машина на полной скорости и все. Я открываю очень рано, ну, и вчера я открыл, выглянул из окошка и сразу ее увидел. Черт бы побрал этих юнцов, носятся как угорелые. И хоть бы остановились. Я думаю, она тоже была слегка выпивши, потому и не успела увернуться. Ну, а с этих молокососов что возьмешь? Затормозить он все равно не успевал и, видно, решил объехать ее. Так бы и мы с вами поступили, верно? А она увидела огни фар, летящие прямо на нее с дьявольской скоростью, и, вместо того, чтобы остановиться и кинуться вперед, решила повернуть назад. Вот и получилось, что он зацепил ее правым крылом на полной скорости. Фары, конечно, вдребезги — здесь повсюду валялись осколки. Бедняжка пролетела по воздуху футов тридцать, не меньше, потом ее шмякнуло об стену вон того дома, видите, чуть ниже окна, и отбросило еще футов на пятнадцать. Но я готов заложить последний доллар: она ничего не успела понять! Ни понять, ни почувствовать, Представляете, вот так идешь себе спокойненько, ни о чем таком не думаешь, и вдруг огни, шум, удар — и все?..