С врачебной сумкой в руках и с серьезным видом за ней следовал Жан–Люк.
— Не надо волноваться, — сказал он.
Но вокруг себя он видел не взволнованные, а совершенно озадаченные лица.
— Все в порядке, все в порядке, — успокаивал Морис дочь, прижимая ее к себе.
— Я так боялась за тебя, — слабым голосом проговорила Изабель. Она вся дрожала.
— Но со мной ничего не случилось.
— Я осмотрю вас, — сказал Жан–Люк, не желавший отказаться от своей миссии спасителя человечества. — Последствия несчастного случая обычно обнаруживаются спустя время.
— Последствия несчастного случая? — повторил Морис. — Вам сказали, что со мной произошел несчастный случай?
— Да, нам позвонили.
Итак, трагикомедия продолжалась: Изабель с Жан–Люком на Улице Кошуа репетировали сцену на балконе, когда зазвонил телефон. Мужской голос, большего Изабель не могла сказать, сообщил ей, что с ее отцом произошел несчастный случай в предместье Сен–Мартин. Ее вызвали, а его внесли в комнату консьержки.
— Затем трубку положили. А я чуть не упала в обморок. Слава богу со мной был Жан–Люк.
— По счастью, со мной была машина. Благодаря этому мы смогли быстро приехать.
Жан–Люк недоверчиво посмотрел сначала на Валери, потом — на Кулонжа.
— Если это какая–нибудь шутка, то я должен считать ее пошлой.
— С мадемуазель Жубелин поступили точно так же, — сказал Морис. — Она тоже только что приехала.
Какую цель преследовал убийца таким, казалось бы, бессмысленным образом действий? Хотел ли он просто позабавиться? Или же хотел доказать, что он вовсе не обречен на пассивность? А может быть, его поступок был каким–то эффектным шахматным ходом, мотивы которого еще не ясны?
Тема разговора истощилась. Каждый чувствовал себя не в своей тарелке.
— Нам все же не следует пасовать перед этим парнем, — энергично заявил Жан–Люк.
Пьер Кулонж поддержал его:
— Этого он, вероятно, и стремится добиться.
Но это тоже не было логическим объяснением. Чтобы рассеять тревогу безмолвно стоявших женщин, Морис сказал:
— Надо сейчас же поставить в известность Фушероля.
Валери с сомнением посмотрела на него и показала на часы, стоящие на буфете. Было 21 час 22 минуты.
— Криминальный комиссар все двадцать четыре часа находится на посту, — ответил Морис. — У меня есть номер его домашнего телефона. Откуда здесь можно позвонить?
— Напротив есть пивная, — ответил Кулонж.
— Побудьте здесь, я скоро вернусь, — сказал Морис.
В высоком сводчатом вестибюле эхо повторило его шаги. Выйдя на улицу, он глубоко вздохнул, наслаждаясь свежим воздухом. Уличное движение затихло, многие учреждения были уже закрыты. На другой стороне, перед ярко освещенными окнами бистро стояла машина Жан–Люка, словно выпрыгнувшая из юмористической книжки. Морис пересек улицу. Он уже хотел открыть дверь бистро, как вдруг заметил черный «Пежо», проехавший мимо него. У машины был номер 9082–У–75. Морис замер, ожидая, что в следующий момент что–то произойдет. «Пежо» замедлил ход и остановился возле дома номер девяносто три. Задняя правая дверка открылась, и из нес вылезла массивная фигура комиссара Фушероля. Он поспешил к воротам дома и быстро скрылся в темноте. Машина поехала дальше. Торопливыми шагами Морис вернулся в дом. Он догнал комиссара, когда тот входил в дверь консьержки.
— Ну, что здесь случилось? — проворчал он и повернулся к Морису, добавляя: — Разве дело настолько важное, что нужно было вызывать меня?
— Я могу только сказать, что не вызывал вас, — ответил Морис.
Комиссар удивленно посмотрел на него, потом принял надменный вид.
— Отвечайте, мсье Латель, — приказал он. — Вы позвонили мне и попросили как можно скорее приехать, да или нет?
Валери со вздохом опустилась на стул. Изабель нервно улыбнулась. Комиссар насупился, и лицо его покраснело.
— Я попросил бы не смеяться надо мной, — резко сказал он.
— Прикажите это лучше Дюпону, — сказал Морис.
В этот момент появилась мадам Брионне. Она вошла так же тихо, как и выходила. Своими зоркими глазами она тотчас же заметила в почтовом ящике конверт.
— Недавно этого еще не было, — заметила она.
На конверте не было ни адреса, ни фамилии, и он не был заклеен. Это была страница из «Криминалистики», на которой помещалось интервью с Даниэлем Морэ. Бросалась в глаза набранная жирным шрифтом фраза:
«УБИЙЦА НЕИНТЕЛЛИГЕНТЕН».
Слово «убийца» было подчеркнуто, а сверху крупными буквами было написано «полицейский».