Резюмируя разговор со священником, разочарованный Пьер Дюнн, сидя перед сном под вентилятором, дававшим иллюзию движения воздуха, записал в дневнике:
«Двадцатипятилетняя ссылка извратила любовь к родине. Осталось желание использовать с выгодой землю предков».
Американки, приехавшие с мужьями к месту службы, на тихоокеанские атоллы, полностью сохранили привычку к комфорту, неприязнь к окружающим и эксцентричность поведения. Они умели лишь нажимать на кнопки. Если им везло и они попадали на базу Кваджалейна в квартиры, оборудованные кондиционерами, то чувствовали себя весь год пассажирами океанских лайнеров. Зато супруги гражданских чиновников районных управлений переживали в глубине души адские муки.
Летти Маклур, секретарь управляющего Маршалловыми островами, оказалась на пирсе Маджуро одновременно с Пьером Дюнном. Ей хоть на несколько дней хотелось оставить опостылевший остров. Но куда можно поехать в такой глуши? Летти решила отправиться к мужу. Он работал на Бикини по выгодному двухгодичному контракту техническим советником по реконструкции атолла.
Летти, брезгливо поджав губы, поднимается по шаткому трапу на борт «Хафа Адай». Джек Тобин внутренне усмехается, но как подобает джентльмену помогает ей устроиться поудобней — вносит складное парусиновое кресло, походный холодильник и банки с пивом. Американка делает вид, что не замечает бикинийцев, которые семьями располагаются на циновках прямо на палубе. Антрополог сложил багаж леди на кушетку в трюме.
— Боже, какая ужасная ночлежка! — с гримасой отвращения говорит Летти.
Трюмы забиты досками, балками, ящиками и бидонами так, что некуда ступить. Добрая часть груза еще лежит на пирсе, а солнце уже начало клониться к горизонту. Капитан объявляет, что швартовы будут отданы завтра. Все спускаются на берег.
На молу Пьер встретил маршалльского бизнесмена, владельца большого магазина на Маджуро. Раньше он жил в Лос-Анджелесе, но удушливая пелена бензинового смога вызывала у него приступы астмы и он перебрался делать доллары сюда. Французу пришлось выслушивать его жалобы:
— На стройке производительность труда аборигена вшестеро меньше, чем американского рабочего. Но что делать — приходится нанимать их. Вы видели, как они грузят судно? Выход в море обязательно задерживается на один-два дня, а о времени прибытия к месту назначения знает только господь бог.
На следующее утро Летти восседала в парусиновом садовом кресле на второй палубе, подальше от сбившихся тесной группой «дикарей». Она со вздохом закрыла детективный роман и обратилась к Пьеру, которого полузабавляло-полураздражало ее нытье.
— Посмотрите, у них опять набит рот! Эти люди только и делают, что спят и едят.
Алабу Лоре предложили спальное место, но глава общины сказал, что все будут спать по очереди, по два часа. Просыпаясь среди ночи, Пьер видел каждый раз новое лицо. Справедливость торжествовала.
На рассвете грузовое судно вошло в лагуну Кваджалейна. Едва ступив на сушу, Летти начала страдальчески жаловаться на лень маршалльцев и их неумение работать. Пьер довольно сухо отрезал:
— Но они ведь не хотят стать американцами. У них собственные обычаи и представления о труде…
Летти залилась саркастическим смехом:
— Ах, вот оно что! Вы сторонник «кокосовой цивилизации»! Значит, вы хотите, чтобы они и дальше прыгали по деревьям? Может, вы станете упрекать нас за то, что мы стряхнули их с пальм, открыли им двери школ и университетов, показали молодежи, что существует иная жизнь?!
Судну предстояло заправиться топливом и питьевой водой в военном порту Кваджалейна. В ожидании разрешения на заход в порт торговые суда всегда бросают якорь возле островка Эбей.
Неприятная новость: вынужденная стоянка продлится неопределенное время. Суда, пришедшие раньше «Хафа Адай», все еще ждут своей очереди. В результате суточной задержки на Маджуро пароход прибыл на Кваджалейн рано утром в пятницу. В порт он не попадет раньше 17 часов, и, если опоздает к последней смене, ему придется ждать до утра понедельника, когда после уикенда к работе приступит очередная смена. В выходные дни база не работает.