Тот, сидевший потупившись, поднял глаза и сказал:
– Конечно, вы правы, я не создан для спокойной жизни и рано или поздно… Как я понимаю, времени на раздумье у меня нет, и окончательный ответ вы хотите получить прямо сейчас, сию минуту?
– Да, – деревянным голосом произнес Сикорски. – Именно так, времени на долгие размышления нет.
– В таком случае…, – Максим выдержал небольшую паузу и решительно закончил. – Я принимаю предложение и готов приступить к работе под вашим началом в том качестве, которое вы мне определите.
– В таком случае – почему ты до сих пор еще сидишь, а не бежишь переодеваться? Вперед! Или ты решил поехать к Комарницкому в этом халате?
Они встали, и в это момент дверь кухни открылась и на пороге появилась заспанная Рада.
– Мак… Ой! – вскрикнула она, заметив постороннего, и в смущении подалась назад.
– Подождите! – бросил Максим. – Я сейчас… – и вышел вслед за супругой.
Сикорски остался один и от нечего делать принялся разглядывать натюрморт, висевший на стене. Через несколько минут дверь открылась и Максим, уже одетый, окликнул его:
– Идемте, все улажено!
Они вышли из дома и двинулись по мокрой от росы траве на площадку флаеров. Сикорски сел первым, включил двигатель и только потом оглянулся на садящегося сзади Максима:
– Что ты ей сказал, правду?
Тот, смущенно глядя в сторону, выдавил:
– Я сказал ей… только часть правды. То, что улетаю на Саракш. Но, при этом я умолчал, насколько это может быть опасным, – помолчав немного, он добавил:
– По-моему, она все поняла, и я сейчас чувствую себя последней сволочью.
– Почему, ведь ты ей не соврал? – Сикорски недоуменно вскинул брови.
– Знаете, что она мне сказала? Что любит меня, и будет ждать сколько угодно долго, потому что с ней остается частица меня.
– Как это, тебя…?
– А так. Ребенок у нас будет! Вчерашний тест оказался положительным.
– Да ты что! – Сикорски в изумлении покачал головой, а затем положил свою ладонь на руку Максима.
– Ничего, все нормально, сынок! – сказал он. Не бери в голову – все будет хорошо.
Глава 3
– Ян Викторович! – раздался испуганный женский голос из громкоговорителя. – У нас на главном блоке пошла перегрузка!
Через огромное окно, соединяющее операционный бокс с комнатой наблюдения, Сикорски увидел, как вокруг столов, на которых лежали Максим и моряк с белой субмарины, засуетились люди в белых халатах. Двое подбежали к огромному, похожему на шкаф, транслятору и озабоченно уставились на мерцающие огоньки индикаторов на передней панели. Их цвет из желтого постепенно начал превращаться в ярко красный, предупреждая об опасной перегрузке. Тело моряка на первом столе едва заметно начало подрагивать. А на соседнем, где лежал Максим, белая простыня, прикрывавшая его, вдруг отлетела в сторону, открыв мускулистое обнаженное тело, которое начало биться в сильнейших конвульсиях, как будто попало под мощные разряды электрического тока. Суета вокруг этого стола стала напоминать панику.
Комарницкий тряхнул копной рыжих волос, поморщился, как будто его самого сильно ударило, и крикнул в стоящий на столе микрофон:
– Спокойно, ребята! Семен, кончай ночевать и плавно переходи на дублирующий фильтр! Только мягко, без рывков, ты меня понял? И без паники, работа продолжается! Мари, уменьши нагрузку на два деления, но опять же, плавненько. Ничего, тише едешь – меньше кочек замечаешь.
Один из его помощников, стоящих возле транслятора, вероятно едва не заснувший Семен, что-то повернул на передней панели. После этого рубиновый цвет индикаторных лампочек вновь начал меняться на желтый, а тело Максима постепенно успокоилось. Его вновь накрыли простыней, и уже через несколько минут ничего в боксе не напоминало о прежней суматохе. Каждый опять был занят своим делом.
Комарницкий достал из кармана портативный видеофон и набрал номер. После нескольких гудков на маленьком экране появилось круглое лицо что-то жующего молодого человека, который, увидев того, кто его вызывал, широко и радостно улыбнулся.
– О, Ян Викторович! Рад вас видеть и слышать. Чему обязан?
Комарницкий сдвинул густые брови и сразу же стал похож на грозного льва, изготовившегося к прыжку на свою жертву.
– А вот я, Анатоль, как-то не очень рад тебя слышать, а, тем более, видеть. Ты чего, милый друг, мне опять халтуру подсовываешь? У меня сейчас, по твоей милости, чуть было ЧП не произошло. Ну, в чем дело, я тебя спрашиваю?!
– Помилуйте, Ян Викторович, какая-такая халтура, о чем вы? – голос Анатоля был полон недоумения и обиды.