Когда дежурный вышел, Петренко подошел к дивану. Чухнарь спал беспокойным алкогольным сном.
Привычным движением Петренко расстегнул китель генерала и в наплечной кобуре нащупал рукоятку пистолета. “Осталось пятнадцать минут… Если Бог не помешает, а черт поможет, все будет Абгемахт”.
Второй портативный диктофон он положил в нагрудный карман своего кителя.
Будил он генерала беспощадно, как это только могут делать работники УВД. Мохнатые уши старого друга трещали в его пальцах. Но только тогда, когда он стал выворачивать ноздри генерала наизнанку, тот открыл глаза.
— Вставай! Идем в исполнительную камеру, там враги! — металлическим голосом заставил того вскочить и подтянуться.
Чухнарь тупо уставился на человека, отдающего знакомый приказ, тем не менее, рявкнул угрожающим голосом:
— Враги? Где?
Они долго петляли в мокрых, плохо освещенных подвалах. Чухнарь, как манекен, шел за дежурным офицером время от времени повторяя:
— Враги? Где враги?
Возле сорок пятой камеры они остановились.
У массивной двери, на которой помимо железной штанги висел амбарный замок, стоял дряхлый старик в военизированной форме.
— При-ш-ш-ш-ли, Иван Григорьевич? А я уже дешать минут вас подшидаю.
— Ты мне нужен, Михайлов, — хлопнул его по плечу Петренко. — А ты, Алтухов, на сегодня свободен. Можешь уходить домой.
С грохотом упала штанга. Дверь издала вековой скрип и медленно открылась. Когда они вошли в камеру, удивлению Быка не было предела. Даже прапорщики имели право заходить к смертникам только в сопровождении пяти-шести человек. Валентин натянул одеяло на голову, а Бык вскочил с нары и вытянулся по стойке смирно.
— Этот самый, — жестяным голосом сказал Петренко, и плакатным жестом указал пальцем на уголовника.
Пьяный до невменяемости Чухнарь все же стоял на ногах. Выпучив пьяные глазки, мало чем отличающиеся от пуговок Быка, он неожиданно громогласным голосом рявкнул:
— Какая партия?! Отвечай, какая партия, мразь?!
Зубы Быка отбивали дробь. В начале визита он думал, что пришло помилование и сейчас этот старый генерал прикажет зачитать бумагу из Москвы.
— Я не понимаю, Иван Григорьевич, чё они меня спрашивают?
Но и Петренко Иван Григорьевич повел себя не так как обычно.
— Говорит не виноват, а сам только что из побега, — толкнул локтем Чухнаря.
— Это не я, не я! — закричал Бык, и стал стаскивать с нары Королькова.
Лицо Чухнаря исказила звериная гримаса. Заученным движением он молниеносно расстегнул китель и вытащил пистолет.
Когда Бык увидел направленный на него ствол, его глаза округлились и увеличились до такой степени, что теперь напоминали глаза австралийской обезьяны.
— Гражданин начальник, я не…
Отчаянную попытку объяснить прервал сухой звук выстрела. За первым выстрелом последовали еще. Теперь генерал вел беглый огонь по скрюченному на койке Королькову.
Огромная туша Быка распростерлась в луже крови. Корольков лежал, свесившись с койки. Широко открытые глаза медленно стекленели.
Вслед за выстрелами раздался крик полковника Петренко:
— Михаил Васильевич, товарищ генерал, что вы наделали?!. Какие меньшевики, это не тридцать седьмой год! Михалыч, быстрее вызывай санчасть!
Чухнарь судорожно сжимал рукоятку пистолета, бессмысленно уставившись на трупы. Губы что-то шептали. Что именно, расслышать было невозможно.
Петренко вырвал у генерала пистолет и выскочил в коридор.
— Эй, Михалыч, где ты, постой!
— Я здешь, товаришщ полковник.
— Не спеши докладывать, тебе сколько до пенсии?
— Уше дешять лет, как полошено. Товаришщ полковник, я того, што вы хотите?
— Быка застрелил ты, при попытке обезоружить генерала. Застрелил из пистолета генерала.
— Но, товаришщ полковник…
— Молчать! Ты был исполнителем уже в тридцать первом. Вспомни, скольких людей переправил на тот “берег”[40]?
— Не понял, товаришщ полковник!
— На тот свет, старая вешалка. Получишь благодарность и уйдешь на пенсию. Со своего фонда я подброшу деньжонок. При упоминании о деньгах морщинистое лицо прапорщика заметно оживилось.
— Иван Григорьевич, я ваш понял, но только давайте шразу договоримшя. Благодарноштей по слушбе мне не надо. Тысяча долларов внучке на приданное, и мы с вами в рашщете.
— Ладно, черт с тобой. Завтра получишь тысячу долларов, а теперь беги к ДПНСИ, заяви по форме.
В коридоре раздавался грохот множества сапог. Сначала в распахнутые двери ввалился капитан Ашимов, затем из санчасти прибежал дежурный врач Юрий Георгиевич в сопровождении двух прапорщиков.