И на душе немного полегчало...
***
Добираться на заставу предстояло рейсовым автобусом с городской автостанции, что была в пяти минутах ходьбы от штаба. Протянул в окошко проездное требование, кассирша молча выписала билет, сообщив с непривычным акцентом, что машина стоит на площадке, отправится в рейс через двадцать минут. Автовокзал был почти пустынен. Автобусик послевоенного выпуска, где водитель не отгорожен от салона и открывает дверь массивным рычагом, стоял в одиночестве на привокзальной площадке. В нем сидело уже человек пять. Занял место подальше сзади, положив рюкзак на сиденье, и вышел коротать время на свежем воздухе.
Пока осматривал территорию, безуспешно пытаясь читать написанные на чужом языке объявления, плакаты, автобусик почти заполнился. Преимущественно женщинами - от старушек до совсем еще девочек. Напуганный «батиными» рассказами, опасался, чтобы не присоседилась какая-нибудь красивая соблазнительница. Старался смотреть на пассажирок как на безликую массу, но это не очень удавалось. На заднем сиденье, посредине, одиноко расположился военный - чернопогонник с шоферскими эмблемами. Поздоровался, намереваясь пересесть к нему рядом, однако тот ответил на его «привет, земеля!» холодно, безразлично, даже недовольно, не проявляя никакого желания к общению. Подумал: странный тип. Чернопогонник безучастно смотрел в одну точку, обхватив ногами засаленный рюкзак с автомобильной коробкой передач и держась рукой за черный набалдашник на конце рычага.
Наконец, появился водитель - белобрысый мужчина лет сорока, произнес что-то по-эстонски, завел мотор, и машина поползла по узким улочкам. Подошел к водителю, назвал свою остановку и попросил предупредить, чтобы не проехать, возвратился на свое место под безразличными взглядами пассажирок. Вскоре проблеснуло море, выехали на утрамбованную, ровную, как асфальт, гравийку.
В штабе, где получал проездное требование, по висящей на стене карте успел изучить эту дорогу. Она опоясывала остров, не отрываясь далеко от береговой линии, в том числе задранный вверх «хвост» полуострова Сырве, настолько узкий у основания, что линии дорог практически сливались. Здесь, немного левее - его прожекторная станция. Смех и грех: попал коту под хвост! Дорога таила опасность: проворонишь свою остановку - можно возвратиться туда, откуда выехал. Поэтому запомнил, даже записал для надежности название своей остановки.
Дорога, как и на карте, то бросалась к самой кромке моря, то отбегала и пряталась в рощицах с преобладанием невысоких кряжистых сосен, то прорезала малоконтурные, усеянные камнями поля, то поднималась по пологим склонам, то вновь бежала по равнине. Бросались в глаза частые заросли можжевельника - точно как на песчаных склонах в пойме Немана, только деревца покрупнее. Природа привлекала своей спокойной, неброской красотой. Конечно, эти мягкие, светлые островные пейзажи не шли ни в какое сравнение с мрачноватыми, болотистыми местами под Ленинградом, да и карельскими под Сартавалой, где начинал службу, - тоже. Там своя, особенная, строгая красота - высокие, стройные ели, замшелые скалы, прозрачные озерца в каменных ложах, еще издали отдающие холодком. Строго, степенно, величественно, а для души чего-то не хватает. Света, тепла, что ли... Проплывающие за окном неброские сааремские пейзажи успокаивали, приглушали тревогу, саднящий душу страх перед неясным будущим.
Невольно стал прислушиваться к приглушенным сдержанным разговорам в салоне. Не понимал ни слова, но звучание речи с взрывными «о», обилием гласных, мягких согласных звуков ласкало слух, свидетельствовало о не совсем обычной напевности эстонского говора, который практически слышал впервые - не считать же языком казенные объявления по хрипатым репродукторам на железнодорожном вокзале в Таллинне и на пристани, передаваемые по-эстонски и по-русски русскоговорящими дикторшами. Можно было, конечно, услышать эту речь в автобусе по пути в Кингисепп, но у них тогда была своя веселая армейская компания.