Громко, но сдержанно заговорила пожилая пассажирка во втором ряду. Видимо, она затронула волнующую всех тему - посыпались голоса отовсюду, энергичные, со смешком. Вслушался: как мило звучат распевные звуки «си-и», прононсные «а-а», импульсивные «я» и спокойные «иа», звонкие взрывные «р»! Подумал: если все будет нормально, еще куда-либо не перебросят, за два года обязательно выучит этот красивый язык. Два года... Боже мой, как еще долго!..
Сам того не желая, начал присматриваться к пассажиркам. Справа напротив на трех рядах отаборились группкой совсем молоденькие, видимо, десятиклассницы, далее - постарше, примерно его возраста девчата. Вопреки табу - даже не смотреть на развратных эстонок - боковым зрением наблюдал за ними. Почти все светловолосые, не сказать, чтобы красавицы, но даже очень симпатичные девчата. Ведут себя тихо, скромно, с достоинством, ни к нему, ни к военному с шоферскими эмблемами - никакого интереса, никакого внимания. Даже засомневался в достоверности «батиных» суждений об эстонках.
Автобус останавливался то у деревушек, то прямо среди леса, кто-то сходил, кто-то садился, кого-то «голосующего» подбирал по дороге. Вскоре не на шутку стало беспокоить: не прозевать бы свою остановку... Водитель-то заверил, что высадит у самой заставы, а вдруг забыл? По времени, похоже, уже должны и прибыть или вот-вот прибыть на месте. Напоминать водителю было как-то неудобно, вынул блокнотик с записью, обратился к женщине средних лет, севшей впереди на соседней остановке.
- Этэа, асатару, - не очень дружелюбно ответила она.
Не понял, переспросил еще раз и вновь получил то же «этэа». Недоуменно пожал плечами, остро почувствовав какой-то дискомфорт. Хотел побеспокоить девушку с соседнего ряда, тоже недавно севшую, но не решился» опасаясь показаться навязчивым или получить то же «этэа». Жаль, что сошел чернопогонник - он-то наверняка знал бы. Только намерился идти к водителю, как автобус остановился среди леса, водитель повернулся и громко с сильным акцентом объявил:
- Сержант, на выход! Приехали...
Вздохнул с облегчением, подхватил рюкзак и быстренько направился к выходу. Водитель открыл дверь, указал на выложенную побеленными камешками дорожку к проглядывающему невдалеке зданию:
- Тебе туда. Счастливой службы, сержант!
Стоял на обочине, тоскливым взглядом провожая удаляющийся автобус. Почувствовал, что не в состоянии совладать с вновь нахлынувшей безысходной обреченностью. С горечью подумал: «Эх, твои бы слова, водитель, да Богу в уши!..» - и неспешно побрел на свою Голгофу.
***
Гнедая лошадка бежала резво, но Рева - второй номер расчета, худощавый долговязый парень в поношенном бушлате, поторапливал и поторапливал ее вожжами. Рева доставлял на прожекторную станцию своего нового командира, который после месячного пребывания на заставе с сегодняшнего дня, вернее - ночи, приступает к исполнению своих обязанностей. Лошадку с повозкой дал старшина - завтра предстояло возить дрова и к вечеру вернуть обратно на заставу. Представлять его, Бакульчика, подчиненным собирался начальник заставы капитан Дегтярев, но в последний момент передумал:
- На кой ляд эти формальности! Вы уже успели перезнакомиться, а мы с тобой все обговорили. Езжай и приступай! А понадобится что - звони.
Оно, видимо, и правильно: какая надобность занятому начальнику заставы тратить время на формальности, если и в самом деле за месяц со всеми подчиненными успел познакомиться, когда по разным делам те бывали на заставе - получали продукты, мылись в бане. На самом прожекторе, правда, побывать не удалось - все откладывали до официального представления, хотя не раз и в наряде, и как проверяющему приходилось бывать лишь в каком-то километре. И вот обошлось без представления, без официоза. Может.это и хорошо, может, и не совсем - знакомство-то было скорую руку, шапочным по существу...
Месяц на заставе пролетел незаметно. На штатную погранзаставу, где по-настоящему, всерьез несут службу, а не занимаются учебной имитацией, муштрой, попал впервые. Не называть же, даже с большими натяжками, нормальной, серьезной «мазуринскую гвардейскую».
Начальник заставы - высокий, худощавый, мрачный на вид капитан Дегтярев, выслушав его доклад «о прибытии в распоряжение для дальнейшего прохождения службы», почти по-дружески подмигнул, протянул руку: